"Я родился в 1822 году... " (автобиографические записи)

1872

1. («Я РОДИЛСЯ В 1822 ГОДУ...»)

Я родился в 1822 году в Ярославской губернии. Мой отец, старый адъютант князя Витгенштейна, был капитан в отставке. Вышел я из 4-го класса гимназии. Уверил старшего брата, что мне нужно ехать в Петербург и там продолжать учение. Прокурор Полозов дал рекомендательное письмо жандармскому генералу Полозову об определении в Дворянский полк. Прибыл в Петербург в 1838 г. В кармане 150 рублей ассигнациями. Отказ мой Полозову от Дворянского полку. Генерал написал брату, брат пожаловался отцу. Грубое письмо отца. Грубый мой ответ отцу, заключение его («Если вы, батюшка, намерены писать ко мне бранные письма, то не трудитесь продолжать, я, не читая, буду возвращать вам письма»).

Со мной была тетрадка стихотворений, на нее возлагал я большие надежды. Перебиваясь изо дня в день, я насилу добыл место гувернера у офицера Бенецкого — содержателя пансиона для поступления в Инженерное училище. За сто рублей ассигнациями в месяц я обучал с десяток мальчиков с утра до позднего вечера.

В начале 40-го года я приступил к изданию привезенных стишков отдельной книжечкой. Имея ее еще в листах, пошел к Жуковскому в Шепелевский двор, близ Зимнего дворца. Он жил очень высоко. Вышел благообразный старик, весьма чисто одетый, с наклоненной вперед головой. Отдавая листы, просил его мнения. Сказано — прийти чрез три дня. Явился. Указано мне два стихотворения из всех, как порядочные, о прочих сказано: «Если хотите печатать, то издавайте без имени, впоследствии вы напишете лучше, и вам будет стыдно за эти стихи».

Не напечатать было нельзя, около сотни экземпляров Бенецким было запродано, и деньги я получил вперед. Книжечка вышла, автор скрылся под буквами Н. Н. Роздал книгу на комиссию; прихожу в магазин чрез неделю — ни одного экземпляра не продано, чрез другую — то же, чрез два месяца — то же. В огорчении отобрал все экземпляры и большую часть уничтожил. Отказался писать лирические и вообще нежные произведения в стихах.

Н. Полевой издавал «Сын отечества». Он поместил одно стихотворение. Дал мне работу, (я) переводил с французского, писал отзывы о театральных пьесах, о книгах. Ничего о них не зная, ходил в Смирдинскую библиотеку-кабинет, бирал кое-какие материалы, и заметки (с)оставлялись. Так я писал и сам учился.

Желание поступить в университет меня не покидало. Пугала латынь. На Итальянской встретил в увеселительном заведении Успенского — профессора духовной академии. Оба пьяные. Ученый переводчик классиков для академии. С откровенностью молодости рассказал свои нужды. «Я вас выучу латыни, приходите жить ко мне».

Поселился у него на Охте. Подле столовой за перегородкой темный чулан был моей квартирой. Успенский в полосатом халате пил запоем по нескольку недель, очнется: «Давай буду тебя учить». Две, три недели учит очень хорошо, там опять запьет. Ходил с ним к дьякону Прохорову. То была правая рука у митрополита бывшего Серафима, все духовенство валялось у его ног. У отца дьякона вечный картеж. Тут я выучился играть в преферанс.

Начал экзаменоваться в университете. Латинист Фрейтаг был очень строг, но и он с латыни поставил мне 5. Устрялов экзаменовал с русской истории; экзамены шли хорошо, но профессор всеобщей истории Касторский поставил единицу; говорят, любил взятки, а мне нечего было дать. Оставалось экзаменоваться с физики: в ней я ничего не знал, приготовиться не у кого, заплатить нечем, рассчитывал получить единицу с этого предмета. При одной единице тогда в университет принимали. Но, уже имея одну, пошел к ректору Плетневу; он посоветовал отложить физику до декабря, а обещал принять при одной единице из всеобщей истории. Успокоенный словом ректора, я загулял. Через две недели прихожу, узнаю, что не принят. Плетнев забыл обо мне заявить конференции. Иду к нему. С горечью выругал его. Мое положение было трагическое. На поступлении в университет я рассчитывал примириться с отцом. Плетнев принял вольнослушателем. Я ходил года полтора, но учиться и зарабатывать хлеб трудно, и я бросил.

Издавал Краевский «Литературную газету» — прибавление к «Инвалиду». Издатель был Иванов — книгопродавец. Сюда я писал очень много. Краевский по контракту взял на себя всю работу за 18 000 рублей ассигнациями, а сдал мне всю ее за 6000 рублей в год. В газете был отдел «Дагерротип», весь он исписывался мною и в стихах, и в прозе. Я как-то недавно расчел, что мною исписано всего журнальной работы до 300 печатных листов.

Отзывы мои о книгах обратили внимание Белинского, мысли наши в отзывах отличались замечательным сходством, хотя мои заметки в газете по времени часто предшествовали отзывам Белинского в журнале. Я сблизился с Белинским. Принялся немного за стихи. Приношу к нему около 44 года стихотворение «Родина», написано было только начало. Белинский пришел в восторг, ему понравились задатки отрицания и вообще зарождение тех мыслей, которые получили свое развитие в дальнейших моих стихах. Он убеждал продолжать.

Сижу дома, работаю. Прибегают от Белинского. Иду туда, впервые встречаю Тургенева, читаю ему «Родину». Он в восторге: «Я много писал стихов, но так написать не могу, — сказал Тургенев, — мне нравятся и мысли, и стих». В собрании моих стихотворений печается «Родина» в начале издания.

С 44 года дела мои шли хорошо. Я без особого затруднения до 700 рублей ассигнациями выручал в месяц, в то время как Белинский, связанный по условию с Краевским, работая больше, получал 450 рублей в месяц. Я стал подымать его на дыбы, указывая на свой заработок. В 45 году издал я «Петербургский сборник», в нем между прочим было начало романа Федора Достоевского «Бедные люди». Сборник мне дал чистых 2000 рублей. Я был тогда молод, деньги отдал Белинскому на поездку в Малороссию со Щепкиным. Здоровье Белинского было сильно расстроено.

Летом 46 года я гостил в Казанской губернии у приятеля своего, помещика Григория Матвеевича Толстого, он бывал за границей, обладал некоторым либерализмом. Жили мы с ним в бане и, сидя на балконе, часто беседовали о литературе. В соседство приехал Панаев с семьей, у него было там имение. Я возбуждал вопрос об издании журнала. Дело останавливалось за деньгами. Панаев заявил, что у него есть 25 000 (рублей) свободного капитала. Толстой обещал ссудить также 25 000. Тогда я поспешил в Петербург. Журнал «Сын отечества» умирал, издатель его Масальский был в это время в Ревеле. Я ездил к нему, но дело ни к чему не привело, тогда я пошел к Плетневу — издателю «Современника», начатого Пушкиным в 36-м году. Плетнев легко согласился, уступил мне и Панаеву журнал, написал контракт: с каждого подписчика давать Плетневу рубль, а если журнал прекратится вследствие явного нарушения цензурных правил, то мы ему платим 30 000 рублей неустойки. Первый год, 47, успех блистательный. Было 2000 подписчиков; вместо прежней платы по рублю, мы, ввиду успеха журнала, обязались платить 3000 рублей Плетневу в год. В 48 году было более 2800 подписчиков, но тут начались страшные гонения цензуры. Затем наибольший успех «Современника» в 1861 г. — было 6800. От Краевского я получил «Отечественные записки» с 3000 подписчиков, а ныне до 6000.

Примечания

Печатается по записи неустановленного лица.

Впервые опубликовано: Красная газета (веч. вып.), 1925, 31 января, № 26 (714) (не полностью; публ. А. И. Кондратьева); Новый мир, 1925, № 1, с. 81—82 (полностью, с произвольными исправлениями; публ. С. М. Шпицера).

В собрание сочинений впервые включено: ПСС, Т. XII.

Подлинник записи — РГАЛИ, ф. 338, on. 1, № 2, л. 1—6 — чернилами, торопливым небрежным почерком (вероятно, запись устного рассказа), с многочисленными сокращениями и позднейшими карандашными пометами, поясняющими отдельные трудночитаемые слова (в настоящей публикации сокращения слов раскрываются обычно без угловых скобок). На 1-м листе сверху помета: «7-го июня 1872 года»; на 2-м листе сверху: «Некрасов»; на 6-м листе снизу: «7-го июня 1872». Листы вырваны из прошитой нелинованной тетради (прежняя нумерация — с 71 по 78). 7 июня Некрасов находился в Петербурге и готовился к отъезду в Карабиху. Кем была сделана запись — установить не удалось.

Б. Л. Бессоновым были предприняты разыскания обнаруженной С. М. Шпицером при разборе бумаг М. И. Семевского тетради, содержавшей листы с данным текстом. По сообщению Б. Л. Бессонова, в хорошо сохранившемся фонде М. И. Семевского (ИРЛИ, ф. 274; РНБ, ф. 683; С. -Петербургский филиал Института российской истории, ф. 120) подобной тетради не обнаружено. Нет ее ни в фонде А. И. Кондратьева (РГАЛИ, ф. 2232), где имеется ряд документов из архива В. И. Семевского, ни в фондах С. М. Шпицера (РГБ, ф. 869; РГАЛИ, ф. 1297). Запись безусловно восходит к рассказу Некрасова. На это указывают подробности, которые мог сообщить только Некрасов (см. примеч. ниже).

С. 46. Я родился в 1822 году... — В тексте записи (очевидно, описка): ... «в 1828 году...». Ср. указание на 1822 г. как год рождения Некрасова: запись в альбоме М. И. Семевского (с. 77); Портретная галерея русских деятелей, с. 292; Быков 1876, с. 194; Гербель, с. 136. В других автобиографических документах указан 1821 г.: отрывок «Я родился в 1821 г. ...» (см. с. 49); Р. б-ка, с. III. В копии метрического свидетельства, выданной из Подольской консистории 18 октября 1832 г., указана дата 28 ноября 1821 г. (см.: ЛН, т. 49—50, с. 610). Данные метрического свидетельства нельзя, однако, признать бесспорными: они фиксируют дату крещения 7 октября 1824 г., в один день с младшим братом Константином, а дата рождения приведена, скорее всего, со слов отца, А. С. Некрасова, отличавшегося небрежностью в обращении с документами (см., например, разноречивые данные о рождении детей: РГАЛИ, ф. 338, on. 1, № 208 (прошение в Ярославское губернское дворянское депутатское собрание от 4 февраля 1832 г.); РГБ, М. 5769. 3. 3 (формулярный список за сентябрь 1850 г.); МКН, ф. А. В. Попова (копия формулярного списка 1838 г. по материалам ярославских архивов)). Истинным годом своего рождения Некрасов считал 1822-й (см., например, его письмо к брату Федору от 26 февраля 1873 г.). Эту дату он слышал от матери (см.: Суворин. Заметка). Указание матери косвенно подтверждается свидетельством о рождении и крещении в 1821 г. старшей сестры Некрасова — Елизаветы (РГАЛИ, ф. 338, on. 1, № 117), а также данными формулярного списка А. С. Некрасова от 8 мая 1823 г., где указан сын Николай одного года (РГАЛИ, ф. 338, on. 1, № 107).

С. 46. ... в Ярославской губернии. — Некрасов родился в Подольской губернии, но в раннем детстве был привезен в Ярославскую губернию и первых трех лет своей жизни, по его словам, не помнил (см. отрывок «Я помню себя с трех лет...» — с. 444—445).

С. 46. Мой отец, старый адъютант князя Витгенштейна... — См. также: Гербель, с. 536. Ср. в отрывке «Я родился в 1821 г. ...»: «Большую часть своей службы отец состоял в адъютантских должностях при каком-нибудь генерале» (с. 49). В. 1816—1821 гг. А. С. Некрасов занимал должность бригадного адъютанта 3-й бригады 18-й пехотной дивизии 2-й армии (см.: Евгеньев-Максимов, т. I, с. 28). Адъютантом при главнокомандующем 2-й армией фельдмаршале П. X. Витгенштейне он не состоял («вышел в отставку майором»).

С. 46. ... был капитан в отставке. — Ср. отрывок «Я родился в 1821 г. ...» (с. 50). А. С. Некрасов окончил службу в чине капитана и вышел в отставку с награждением чином майора (см.: ВПЧВ за январскую треть 1823 г. (приказ от 16 января); Указ об отставке майора А. С. Некрасова от 23 августа 1823 г. — Евгеньев-Максимов, т. I, с. 27— 28).

С. 46. Вышел я из 4-го класса гимназии. — Ср.: «... стал посещать ярославскую гимназию, начиная с четвертого класса» (Гербель, с. 536), а также: «... оставался до пятого класса» (Р. б-ка, с. IV). В 1832 г. Некрасов был принят в первый класс, преобразованный в следующем году (в связи с преобразованием Ярославской гимназии из четырехклассной в семиклассную) в четвертый; окончил четвертый класс и проучился два года в пятом до июля 183»7 г. Отчислен 18 июля 1838 г. (Материалы для биографии Некрасова, с. 430).

С. 46. Уверил старшего брата, что мне нужно ехать в Петербург... — Ср. автобиографический эпизод в «Жизни и похождениях Тихона Тростниковая: «... после долгих размышлений отец мой решился отправить меня в Петербург» (наст, изд., т. VIII, с. 60). Старший брат Некрасова — Андрей — скончался в январе 1838 г. (см.: СК, 1902, 9 ноября, № 295; РГАЛИ, ф. 338, on. 1, № 117), за пять месяцев до отъезда Некрасова в Петербург.

С. 46. . . и там продолжать учение. — См. также: Г'ербель, с. 536 («намерен готовиться к поступлению в университет»); Панаев В. А. 1901, с. 492 («хочу поступать в университет»); Р. б-ка, с. V («желательно поступить в университет»); в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростниковая: «... я решился во что бы ни стало поступить на следующий год в университет» (наст, изд., т. VIII, с. 121). По воспоминаниям Н. Г. Чернышевского, восходящим к рассказам Некрасова, стремление учиться в университете внушалось матерью, убежденной, что образование не приобретается «в специальных школах», и отвергалось отцом, предпочитавшим университету военно-учебное заведение (см.: Чернышевский, т. I, с. 742—743). См. также: «Кем была внушена Некрасову мысль поступить в университет? По рассказу мне, матерью» (Пыпин, с. 245). Ср.: «... я объявил отцу, что не хочу учиться в гимназии, а хочу поступить в Университет. Отец согласился отправить меня в Петербург...» (Панаев В. А. 1901, с. 492); ср. также: «... отец мой, приготовлявший меня к скромной доле чиновника, рассуждал со мною о средствах попасть в какое-либо учебное заведение...» (наст, изд., т. VIII, с. 60). Мать Некрасова не могла компетентно судить ни об университетском, ни о военном образовании. Старшая в многодетной осиротевшей семье, Е. А. Закревская до замужества жила в сельской местности и небольших городах (см.: Бессонов Б. Л. Когда и где родился Некрасов? — РЛ, 1982, № 2, с. 193, 194), позже, будучи многодетной матерью, не выезжавшей из Ярославля и Грешнева, она не имела возможности сравнивать военно-учебные заведения с университетами. Из взаимоисключающих версий о том, кто именно из родителей и какой именно вариант дальнейшего обучения предписывал Некрасову перед его отъездом в столицу, более вероятной представляется «проуниверситетская» (подробнее см. ниже). Между тем образы невежественного отца и аристократически образованной матери главенствовали в некрасовской творческой мысли безраздельно — и в поэзии, и в сообщениях о событиях своей жизни.

С. 46. Прокурор Полозов дал рекомендательное письмо жандармскому генералу Полозову... — См. также: Р. б-ка, с. V («приятель отца, ярославский прокурор»; «начальник III округа корпуса жандармов, генерал»); Гербель, с. 356 («снабженный его (отца. — Ред.) письмом на имя начальника петербургского округа корпуса жандармов»); Суворин. Очерки («с письмом своего отца к жандармскому генералу (...) соседу Некрасовых»). В 1838 г. Н. П. Полозов («прокурор») на службе не состоял. По выходе в отставку в 1819 г. из лейб-гвардии Семеновского полка в чине штабс-капитана до 1841 г. нигде не служил, за исключением трехлетней (с 1827 по 1830 г.) службы по выборам дворянства в Ярославской палате уголовного суда. Должность ярославского губернского прокурора исполнял в 1846—1849 гг. (РГИА, ф. 1349, оп. 3, ед. хр. 1757; ф. 1405, оп. 39, ед. хр. 3079). Большая часть крепостных и усадьба Н. П. Полозова находились в селе Спасском Даниловского уезда, на значительном расстоянии от усадьбы А. С. Некрасова в сельце Грешневе Ярославского уезда (см.: Приложения к Трудам редакционных комиссий (...) для составления Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости (...), т. IV. СПб., 1860, с. 6, 12, 14). К 1836 г. Н. П. Полозов — владелец дома в Петербурге (Малая Морская ул., д. 3) (см.: Нистрем 1837, с. 1017). С 1849 г. — младший директор Государственного коммерческого банка (РГИА, ф. 1349, оп. 3, ед. хр. 1757). Жена Н. П. Полозова Софья Яковлевна, урожденная фон Клоссен (там же; см. также ф. 834, оп. 4, ед. хр. 631, л. 61), упоминается в письме Некрасова к сестре Анне от 27 сентября 1844 г. как их общая близкая знакомая.

10—14 июля 1838 г., незадолго до отъезда Некрасова в Петербург, Н. П. Полозов находился в Ярославле (см.: Ярославские губернские ведомости, 1838, приложения к № 28 и 29). Д. П. Полозов («жандармский генерал») — его брат. К 1837 г. — начальник Петербургского (1-го) округа корпуса жандармов, генерал-лейтенант, в прошлом участник Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода российской армии, награжденный к 22 годам чином генерал-майора с назначением во флигель-адъютанты при воцарившемся Николае (см.: Потоцкий П. История гвардейской артиллерии. СПб., 1896, с. 280). Д. П. Полозову принадлежало более 500 душ крепостных в Ярославской губернии (сообщено 3. И. Перегудовой, ГАРФ). Жена Д. П. Полозова Анна Филипповна, урожденная (как и жена Н. П. Полозова) фон Клоссен — свойственница или родственница бывшего смотрителя лейб-гвардии гренадерских казарм, отставного подполковника Ф. Ф. Фермора (см.: Петербургский некрополь, т. 3. СПб., 1912, с. 452; т. 4. СПб., 1913, с. 353), к которому у Некрасова, по свидетельству современника, было рекомендательное письмо (см.: Гамазов М. К воспоминаниям А. Я. Головачевой-Панаевой. — ИВ, 1889, № 4, с. 255—256). Есть основания полагать, что путь Некрасова к столь влиятельному сановнику, каким был Д. П. Полозов, лежал через дом Ф. Ф. Фермора. О Некрасове в квартире Ф. Ф. Фермора см. с. 468—469.

С. 46. ... об определении в Дворянский полк. — См. также заметку «Я помню себя с трех лет»: «Надув отца притворным согласием поступить в Дворянский полк...». Дворянский полк — военно-учебное заведение первого класса, готовившее армейских пехотных офицеров. В июле 1838 г. отец Некрасова подал прошение в Ярославскую гимназию о выдаче его сыну Николаю свидетельства о прохождении курса наук и о поведении для поступления в Дворянский полк (см.: Материалы для биографии Некрасова, с. 430). С этим свидетельством, датированным 18 июля, Некрасов отправился в Петербург. Ср. в романе «Три страны света»: «... отправил сына в Петербург, к старому сослуживцу, с просьбою определить мальчика в Дворянский полк» (наст, изд., т. IX, кн. 1, с. 188). Шансов на поступление практически не было. С апреля 1837 г. зачисление в Дворянский полк временно, вплоть до 1839 г., было прекращено, за исключением «особенного внимания заслуживающих случаев», по усмотрению командира полка. С 1836 г. в Дворянский полк принимались дети не старше 16 лет (см.: Мельницкой Н. Н. Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России, т. II. СПб., 1857, с. 45—46, 64, 125—126; Гольмдорф М. Г. Материалы для истории бывшего Дворянского полка. СПб., 1882, с. 7—15). К августу 1838 г. Некрасов по документам был старше на год (см. выше). В кандидатах в Дворянский полк (обязательное условие приема) он не состоял. В документах Главного управления военно-учебных заведений ни прошения А. С. Некрасова, ни ходатайства прочих лиц о приеме Некрасова в полк не зарегистрировано (РГВИА, ф. 725, оп. 56, т. 9, ед. хр. 5480, 5960).

С. 46. Прибыл в Петербург в 1838 г. — См. также: запись в альбоме М. И. Семевского: «Прибыл в Петербург в июле 1838 г.» (с. 77); Портретная галерея русских деятелей, с. 292. Ср.: Р. б-ка, с. IV (1839 г.); Кривенко, с. 207 (1837 г.); Скабичевский 1878, с. 106—107 (та же дата). Считая днем отъезда из Ярославля 20 июля 1838 г. (свидетельство А. А. Буткевич: Ст 1879, т. I, с. XXIV), допустимо предположить, что Некрасов прибыл в Петербург в последних числах июля. Ср. в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростниковая: «После семидневного путешествия мы наконец завидели Петербург» (наст, изд., т. VIII, с. 69).

С. 46. В кармане 150 рублей ассигнациями. — См. также: Суворин. Очерки. Ср.: «500 руб. ассигнационных» (Панаев В. А. 1839, с. 492), что равнялось приблизительно 143 руб. серебром. И та и другая из названных сумм позволяли прожить несколько месяцев в Петербурге. Ср. автобиографический эпизод в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростниковая: «... небольших денег, которые я привез с собою из дому, стало бы мне еще по крайней мере месяца на два» (наст, изд., т. VIII, с. 89). Хороший обед из двух блюд в эти годы обходился в 16 руб. ассигнациями в месяц (см.: Достоевский, т. XXVIII, кн. 1, с. 126); та же сумма указана и в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростниковая (см.: наст, изд., т. VIII, с. 128). Угол в комнате стоил 2—4 руб. в месяц (см.: Панаев В. А. 1893, с. 492; ср.: наст, изд., т. VIII, с. 103). Сумма денег, взятых из дома, и запас домашних вещей (см.: Панаев В. А. 1893, с. 498—499; те же подробности в «Жизни и похождениях Тихона Тростниковая — наст, изд., т. VIII, с. 98) говорят о том, что планы Некрасова не были связаны с обязательным поступлением в закрытое учебное заведение, на казенный счет.

С. 46. Отказ мой Полозову от Дворянского полку. — См. также: Гербель, с. 536; Р. б-ка, с. V; Суворин. Очерки. Ср. аналогичную сцену в «Жизни и похождениях Тихона Тростниковая (наст, изд., т. VIII, с. 71). Поскольку Некрасов не мог быть принят в Дворянский полк (см. выше), его отказ от протекции Д. Н. Полозова не мог иметь практического значения. Версия, будто благодаря Д. Н. Полозову дело дошло до начальника штаба военно-учебных заведений полковника Я. И. Ростовцева и вопрос был решен положительно (см.: Р. б-ка, с. V; Суворин. Очерки), не подтверждается документами.

С. 46. Генерал написал брату, брат пожаловался отцу. — См. также: Р. б-ка, с. V («сообщили о том в Ярославль своему родственнику»); Суворин. Дневник, с. 288 («написал своему брату»). Имеется в виду Н. П. Полозов (см. выше). Отсутствие повода для переписки выводит ее из области фактов в область, граничащую с автобиографической беллетристикой, где факты являются стимулом к творчеству, дающему право на их переосмысление под знаком концепции собственной личности.

С. 46. Грубое письмо отца. — См. также: Кривенко, с. 207 («Я был лишен отцом денежных средств»); Суворин. Очерки («отец (...) не стал присылать ему денег»). Будучи производной от вымышленной истории о самовольном поступке сына, отдавшего предпочтение университету перед Дворянским полком, «беллетристическая» подробность о гневе отца является в свою очередь введением к рассказу о душевном состоянии и поступках рассказчика в последующие месяцы: отсутствие средств, поступающих от отца, голод, скитания и поиски заработка. В действительности дальнейшее пребывание Некрасова в Петербурге не противоречило воле отца. Если бы А. С. Некрасов пожелал возвращения «блудного сына» домой, а сын воспротивился бы его желанию, отец был бы вправе востребовать недоросля через полицию. Но ситуация была такова, что недоучившемуся гимназисту не было в Ярославле перспективного будущего. Не мог он быть брошен на произвол и прихотливой столичной судьбы — отец отвечал за него по закону и не был лишен родительских чувств: «Не зол, но крут, детей в суровой школе / Держал старик...» (наст, изд., т. III, с. 341). Непреодолимая чужеродность отцу, усиленная заданием представить себя «русским Жилблазом» (так называет себя Некрасов в заглавии автобиографического романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 152) и таковым ощущает себя в рассказе), вызвала образ деспота-со- лдафона.

С. 46. Грубый мой ответ отцу, заключение его... — Ср.: «Если вы меня считаете таким дурным человеком — так тому быть, оставьте меня в покое и не браните; я ни от кого не намерен выносить оскорблений» (Суворин. Дневник, с. 288). Определение «грубый» не соотносится с безупречно вежливым тоном письма, рисующего образ молодого человека, усвоившего кодекс дворянской чести, но низведенного в «низшее» состояние отсутствием средств для достойной жизни (см. ниже).

С. 46. Со мной была тетрадка стихотворений... — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет» (с. 57); автобиографический эпизод в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «Собираясь в Петербург, где должны были осуществиться мои надежды, я тщательно переписал все мои стихи в особую тетрадку...» (наст, изд., т. VIII, с. 62). Позднее Некрасов писал: «Тетрадки с детскими упражнениями я уничтожил» (с. 40).

С. 46. ... на нее возлагал я большие надежды. — Ср. также в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова»: «... я надеялся иметь кучи золота и громкое имя» (наст, изд., т. VIII, с. 60); в поэме «Мать» (1877): «За славой я в столицу торопился» (наст, изд., т. IV, с. 252).

С. 46. Перебиваясь изо дня в день... — К случайной и низкооплачиваемой работе Некрасов относит уроки в частных домах (см.: Кривенко, с. 207; Р. б-ка, с. V; Суворин. Заметка), подстрочные переводы (см. ниже о работе у Н. А. Полевого), чтение корректур (см.: Кривенко, с. 207), заказные сочинения на разные темы (там же; Панаев В. А. 1893, с. 498— 499), услуги неграмотным (см.: Колбасин Е. Воспоминания о Некрасове. — С, 1911, № 8, с. 229), приурочивая эти занятия ко времени от первых месяцев пребывания в Петербурге вплоть до начала усиленной подготовки к университетским экзаменам. Если датировать это время данными о поступлении в университет, получится, что Некрасов каждодневно «перебивался» не более полугода. Ср.: «Ровно три года, — говорил он, — я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть (...) не каждый день» (Кривенко, с. 207); «... восемь лет (...) видел лицом к лицу голодную смерть...» (Скабичевский 1878, с. 385; см. также письмо Некрасова к М. Е. Салтыкову от конца апреля—начала мая 1869 г.). Картина нужды гиперболизируется, подготавливая контраст к последующему рассказу о победе над нищетой. Некрасов познал и голод, и холод, но не столько собственно от безденежья, сколько от эпизодического превышения расходов, сопряженных с «богемным» образом его жизни (вино, женщины, азартные игры), над доходами (см.: Белоголовый, с. 177—178; Суворин. Очерки; Минин Н. Как Некрасов научился играть в карты. — Огонек, 1928, № 3). Некрасов не мог бы себе этого позволить, если бы существовал только на собственные доходы. Переписка с отцом с просьбами о помощи не прекращалась (см.: Панаев В. А. 1901, с. 492—494). Не прекращалась и сама помощь: в Петербурге работали на оброке крепостные А. С. Некрасова.

С. 46. .. и насилу добыл место гувернера... — См. также: Ст 1879, т. IV, с. CLII («репетитор»); Суворин. Заметка; Суворин. Дневник, с. 288 («учитель»). Ср. аналогичные эпизоды в романах «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 147—148) и «Три страны света» (там же, т. XI, кн. 1, с. 188). Для получения аттестата домашнего учителя требовалось выдержать экзамен в университете, лицее или гимназии (см.: Шмид, с. 301). Некрасов, насколько известно, такого экзамена не держал. Право на обучение чтению, письму и арифметике без звания домашнего учителя давалось на основании выдержанного экзамена в губернской гимназии или уездном училище. К экзамену допускались лица в возрасте не младше 18 лет (см.: Свод постановлений о домашних наставниках, учителях и учительницах. М., 1843, с. 11—12, 53). Сведений о том, что Некрасов держал подобный экзамен во 2-й петербургской (губернской) гимназии, не имеется (см.: ЦГИА СПб., ф. 174). Если экзамен все-таки состоялся, то не ранее чем в последних числах ноября 1839 г., когда Некрасову, в то время уже вольнослушателю университета, исполнилось 18 лет. В контексте последующего рассказа о месте работы слово «гувернер» (в точном значении этого слова в официальных постановлениях — лицо, наблюдающее за физическим воспитанием детей; см.: Свод постановлений о домашних наставниках, учителях и учительницах, с. 3) нужно воспринимать как вольный синоним слова «учитель» в значении «репетитор».

С. 46. ... у офицера Бенецкого... — Некрасов познакомился с Г. Ф. Бе- нецким вскоре по приезде в Петербург летом 1838 г., в квартире Фермо- ров (см. с. 469).

С. 46. ... содержателя пансиона для поступления в Инженерное училище. — Ср.: Белоголовый, с. 177 («для приготовления в разные петербургские школы»); Ст 1879, т. IV, с. CLII («в приготовительном пансионе при Дворянском полку»); Суворин. Дневник; Суворин. Заметка («готовил (...) во все учебные заведения»); в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «инженерный офицер, занимавшийся приготовлением юношей в военно-учебные заведения» (наст, изд., т. VIII, с. 148). Главное инженерное училище — военно-учебное заведение в Петербурге, куда принимались подростки и юноши 14—18 лет. Г. Ф. Бенецкий был содержателем пансиона для подготовки к поступлению в Главное инженерное училище в 1842—1843 и 1843—1844 учебных годах (РГВИА, ф. 735, оп. 56, ед. хр. 2268, л. 5 об.; ф. 351, on. 1, ед. хр. 648, л. 7, 60, 61, 112, 114, 135). Подробнее см.: Бессонов Б. Л. Некрасов и Г. Ф. Бенецкий (предание и факты). — Некр. сб., X, с. 33—52. В рассказе Некрасова о репетиторстве в пансионе речь идет, по-видимому, лишь о 1838—1839 учебном годе, так как именно это время соотносится хронологически с версией о ссоре с отцом, когда юноша оказался без помощи, в которой ему отказал отец.

С. 46. За 100 рублей ассигнациями в месяц... — См. также: Суворин. Дневник, с. 288 («получал за это квартиру и 100 р(ублей) ассигнациями) в мес(яц)»); Белоголовый, с. 207 («25 рублей» — по-видимому, серебром, т. е. около 100 руб. ассигнациями); Кривенко, с. 208 («с этого времени Некрасов стал оправляться»). Ср. автобиографический эпизод в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «... предложил мне у себя за мои труды квартиру, стол и прислугу и, кроме того, небольшую ежемесячную плату, которой мне достаточно было на одежду и небольшие прихоти» (наст, изд., т. VIII, с. 148). Плата за репетиторство в пансионе, если таковое практиковалось, не могла даже отдаленно приближаться к 100 руб. в месяц, так как воспитанникам на подготовку по всем предметам полагалось в среднем 60 часов в месяц. Названной суммой в среднем оплачивалось преподавание в «классах». Судя по результатам гимназической подготовки и по оценкам, полученным на экзаменах при поступлении в университет (см. с. 47, 434—435), Некрасов способен был заниматься с воспитанниками только так называемыми русскими предметами», т. е. грамматикой русского языка, географией и историей («общие сведения») и «всей арифметикой» (см.: Шмид, с. 7—9). При чрезмерной занятости литературной работой в 1842— 1844 гг., обеспечивавшей его потребности (см. ниже), Некрасов едва ли имел возможность одновременно зарабатывать репетиторством.

С. 46. ... обучал с десяток мальчиков с утра до позднего вечера. — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет...» («девять мальчиков по всем русским предметам» — с. 58); Кривенко, с. 208 («по русскому языку и арифметике»); Суворин. Дневник, с. 288 («по русским предметам»); Суворин. Заметка («по русскому языку»). В пансионе Г. Ф. Бенец- кого обучались в 1842—1843 гг. три человека, в следующем учебном году — два. На приготовление уроков отводилось два часа днем и не более двух вечером, не позже чем до 8 часов вечера. Возраст учеников — четырнадцать и семнадцать лет. В первоначальной подготовке «по русским предметам» они не нуждались.

С. 46. В начале 40-го года ~ отдельной книжечкой. — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 58); Кривенко, с. 208 («Скопив деньжонок, он задумал издать свои стихотворения...»). Соиздателем сборника был К. А. Данненберг (см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 140). Рукопись была представлена в цензуру 26 июня 1839 г. (там же). Судя по авторским датам, поставленным под отдельными стихотворениями («Смерти» — 12 ноября 1838 г.; «Поэзия» — 4 марта 1839 г.), и по нескольким реминисценциям из стихотворений Ф. Н. Менцова, опубликованных в конце 1838 г. (см.: ПССт 1967, т. I, с. 343, 344; примеч. В. Э. Вацуро), сборник был пополнен произведениями, написанными по приезде в столицу. В автобиографическом романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» сказано, что в сборник вошли стихотворения, «сочиненные в Петербурге» (наст, изд., т. VIII, с. 89). Одобренная цензурой 25 июля 1839 г. рукопись сборника была получена автором 8 августа того же года (см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 140). Непосредственная подготовка к изданию началась не позднее чем в начале декабря, когда были распроданы первые 50 билетов на приобретение будущей книги (там же).

С. 46. Имея ее еще в листах... — Сборник печатался в типографии Егора Алипанова. Корректурные листы появились, по-видимому, не ранее чем в середине января 1840 г.: к этому сроку должны были быть представлены деньги за напечатание сборника (там же). О корректуре см. эпизод в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 155).

С. 46. ... пошел к Жуковскому... — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 58); конспективная запись «О моих стихах» (с. 56). Визит начинающего поэта к В. А. Жуковскому вряд ли мог состояться без авторитетной рекомендации. Такую рекомендацию мог дать П. А. Плетнев (см. о нем ниже), поместивший в своем журнале сочувственный отклик на книгу Некрасова (С, 1840, № 2, с. 133—134).

С. 46. ... в Шепелевский двор, близ Зимнего дворца. — Шепелевский дворец (двор) находился на углу Миллионной ул. и набережной Зимней канавки — там, где позднее, в 1842—1852 гг., было построено здание Нового Эрмитажа.

С. 46. Он жил очень высоко. — Квартира Жуковского находилась на четвертом (считая подвальный) этаже Шепелевского дворца. В квартиру вела крутая лестница (см.: Иезуитпова Р. В. Жуковский в Петербурге. Л., 1976, с. 215—219).

С. 46. Вышел благообразный старик... — Ср. отрывок «Я помню себя с трех лет...»: «Принял меня седенький, согнутый старичок...» (с. 58). В январе 1840 г. Жуковскому было около 57 лет.

С. 46. ... с наклоненной вперед головой. — Ср. характерный наклон головы в портрете работы К. П. Брюллова (1837).

С. 46. Сказано — прийти чрез три дня. — Ср. аналогичный эпизод с книгопродавцем в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «Я оставил ему тетрадь и через три дня явился за ответом» (наст, изд., т. VIII, с. 90).

С. 46. Указано мне два стихотворения из всех, как порядочные... — См. также отрывок «Я помню себя с трех лет...»: «... какую-то мою пьесу похвалил...» (с. 58). В экземпляре сборника из собрания М. Н. Лонгино- ва (ИРЛИ) против стихотворения «Рукоять» помечено: «Жуковский одобрил» (наст, изд., т. I, с. 648). О возможных мотивах, вызвавших одобрительный отзыв Жуковского, см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 141.

С. 46—47. ... о прочих сказано: - будет стыдно за эти стихи. — Ср.: «Жуковский, прочтя эту небольшую книжечку, отнесся к ней с большой похвалой» (Портретная галерея русских деятелей, с. 292). См. также: Гербель, с. 536.

С. 47. .. около сотни экземпляров Бенецким было запродано... — См. также отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 58). К 12 декабря 1839 г. в Петербурге было продано на приобретение сборника 50 билетов. Несколько позже было продано 15 билетов в Казани (см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 140, 141).

С. 47. Книжечка вышла... — Сборник «Мечты и звуки» появился в печати 6 февраля 1840 г. (см.: Бобович А. С Цензурные материалы о Некрасове из библиотеки Ленинградского государственного университета. — Научный бюллетень Ленинградского государственного университета, 1947, № 16—17, с. 67). О внешнем виде книги см. в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 155).

С. 47. ... автор скрылся под буквами Н. Н. — Рукопись сборника называлась «Стихотворения Н. Некрасова» (см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 140); ср. в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова»: На заглавном листке надписал я крупными литерами: „Стихотворения Т. С. 18»»...”» (наст, изд., т. VIII, с. 62). Окончательный вариант заголовка возник, по-видимому, при подготовке книги к печати с целью привлечь внимание покупателей.

С. 47. Роздал книгу на комиссию... — См. также отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 58). Книга поступила к комиссионеру Академии наук и Департамента народного просвещения И. И. Глазунову (см. объявление в «Прибавлениях к „Ведомостям С. -Петербургской городской полиции”», 1840, 14 февраля, № 13, с. 45 — сообщено Т. С. Царьковой). Об объявлении о выходе сборника см. также в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 155).

С. 47. ... прихожу в магазин... — Книжный магазин И. И. Глазунова находился против Гостиного двора по Зеркальной линии, дом 21—22. Сборник Мечты и звуки» одновременно продавался в книжной лавке того же книгопродавца в Гостином дворе по Суконной линии, дом № 9 (см. объявление, приведенное выше).

С. 47. ... отобрал все экземпляры и большую часть уничтожил. — Отдельные экземпляры распространялись Н. Ф. Фермором среди воспитанников Главного инженерного училища (см.: Григорович, с. 48); часть тиража осталась у И. И. Глазунова, часть попала к А. А. Смирдину (сыну) и Д. Ф. Федорову (о продаже сборника, с обозначением имени автора, в книжной лавке Д. Ф. Федорова появилось объявление в «журнале для дам и девиц» «Ласточка» (1859, № 3); см.: Царькова Т. С. О литературной жизни ранних произведений Н. А. Некрасова. — РЛ, 1977, № 3, с. 91). См. также библиографическое примечание в «Отечественных записках» (1863, № 9, отд. И, с. 2), отмеченное А. М. Гаркави в статье «Разыскания о Н. А. Некрасове» (Учен. зап. Калининград, пед. ин-та, 1961, вып. 9, с. 52).

С. 47. Отказался писать лирические - произведения в стихах. — См. также отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 58). После выхода в свет сборника «Мечты и звуки» Некрасов в 1840 г. напечатал лишь одно лирическое стихотворение — «Скорбь и слезы» (П, 1840, № 11); в 1841—1844 гг. его лирико-медитативные стихотворения в печати не появлялись.

С. 47. Н. Полевой издавал «Сын отечества». — Журнал издавался А. Ф. Смирдиным (с 1838 г.). Н. А. Полевой был негласным редактором «Сына отечества», в 1837—1840 гг. официальными редакторами были Н. И. Греч и Ф. В. Булгарин.

С. 47. Он поместил одно стихотворение. — См. также отрывок «Я помню себя с трех лет...» («Я у него печатал стихи») (с. 59); Портретная галерея русских деятелей, с. 292; Гербель, с. 536; Р. б-ка, с. VII. В «Сыне отечества» (1838, № 10) было помещено стихотворение «Мысль». Вслед за «Мыслью» были опубликованы еще три стихотворения, позднее включенные в сборник «Мечты и звуки»: «Безнадежность» (1838, № 11), Человек» (1838, № 11), «Смерти» (1839, № 1). В экземпляре того же сборника из библиотеки М. Н. Лонгинова (ИРЛИ) против стихотворения Ночь» помечено: «Полевой одобрил» (наст, изд., т. I, с. 659); ср. сцену чтения стихотворения, «где описывалась ночь, озаряемая полной луною», в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 95). Некрасов познакомился с Н. А. Полевым 3 октября 1838 г. через Н. Ф. Фермора (см.: Полевой. Дневник, с. 669). Стихотворение «Мысль» было первым опубликованным произведением Некрасова (см. об этом автобиографический эпизод в рассказе «Помещик двадцати трех душ»: «... нелепый восторг, который заставлял меня бегать высуня язык, когда я увидел в „Сыне отечества” первое мое стихотворение, с примечанием, которым я был очень доволен...» (наст, изд., т. VII, с. 300). В редакционном примечании к «Мысли» говорилось: «Первый опыт юного, 16-тилетнего поэта».

С. 47. Дал мне работу... — См. также: Портретная галерея русских деятелей, с. 292; Гербель, с. 536.

С. 47. .. л переводил с французского... — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет...» («что-то маленькое с усилием перевел» — с. 59); Горленко, с. 150 («какой-то маленький перевод в прозе с французского, доставшийся с большим трудом»). В «Сыне отечества» не хватало сотрудников. «Строки дать перевести некому», — писал Н. А. Полевой К. А. Полевому 1 января 1838 г. {Полевой К. А. Записки о жизни и сочинениях Н. А. Полевого. СПб., 1888, с. 402). За перевод одного печатного листа в «Сыне отечества» платили 60 руб. ассигнациями (см.: Вацуро. Некрасов и Данненберг, с. 136). Некрасов с трудом читал по- французски: в последний год обучения в гимназии средний балл выражался оценкой 1/2 по четырехбалльной системе (см.: Материалы для биографии Некрасова, с. 430) и 2 — по пятибалльной системе при поступлении в университет в 1840 г. (см.: Евгеньев-Максимов. Некрасов и Петербургский—Ленинградский университет, с. 193). Прозаический перевод в «Сыне отечества» не обнаружен. См. автобиографический эпизод в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «... он (журналист; имеется в виду Н. А. Полевой. — Ред.) предложил было мне сделать опыт перевода. Но со стыдом и сожалением отвечал я, что очень плохо знаю французский язык» (наст, изд., т. VIII, с. 95). В 1842 г. Некрасов перевел с французского с помощью С. Н. Глинки (см.: Глинка, с. 585—586) мелодраму А. -Ф. Деннери и Г. Лемуана «Божья милость» («La grace de Dieu») под заглавием «Материнское благословение, или Бедность и честь». Ему также принадлежат переводы и переделки французских пьес: «Вот что значит влюбиться в актрису!» («Tindate, ou Comédie et Tragédie» H. Фурнье, 1841); «Кольцо маркизы, или Ночь в хлопотах» («L’anneau de la marquise» П. -Э. Лоренсена и Э. Кормона; перевод с подстрочника, 1842); «Волшебное Кокорику, или Бабушкина курочка» («Cocorico, ou La poule k ma tante» Т. -Ф. Вильнева, M. Массона и Сент-Ива; перевод в соавторстве с И. Ш-ъ — возможно, И. А. Шемаевым, 1842 (см.: наст, изд., т. VI).

С. 47. ... писал отзывы о театральных пьесах... — Имеются в виду краткие анонимные сообщения о некоторых петербургских спектаклях (рубрика «Зрелища и музыка» в разделе «Известия и смесь» ). Театральные обозрения Некрасова и его отзывы об отдельных спектаклях печатались в «Пантеоне русского и всех европейских театров» в 1841 г. и в «Литературной газете» в 1840—1844 гг.

С. 47. ... о книгах. — См. также: Скабичевский 1878, с. 113—114. Книжных рецензий, принадлежащих Некрасову, в «Сыне отечества» не обнаружено. В 1841—1845 гг. Некрасов рецензировал книги по разным отраслям знания в «Литературной газете».

С. 47. Ходил в Смирдинскую библиотеку-кабинет... — Библиотека для чтения при книжной лавке А. Ф. Смирдина помещалась на Невском проспекте, в доме Петропавловской церкви (ныне Невский пр., дом № 22). Некрасов записался в библиотеку вскоре по прибытии в Петербург (см.: Суворин. Очерки). Абонемент в библиотеке стоил от 10 до 20 руб. серебром в год. Воспоминания о смирдинской библиотеке дали Некрасову материал для романа «Три страны света» (см.: наст, изд., т. IX, кн. 1, с. 141—143).

С. 47. Желание поступить в университет меня не покидало. — См. аналогичный мотив в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 121).

С. 47. Пугала латынь. — По данным об отметках Некрасова в Ярославской гимназии, его средний балл по латыни (по четырехбалльной системе) за 1836/37 учебный год выражался оценкой 3 (см.: Материалы для биографии Некрасова, с. 430).

С. 47. На Итальянской встретил в увеселительном заведении Успенского... — Имеется в виду Дмитрий Иванович Успенский (см. о нем ниже). Итальянскими назывались улицы, находившиеся одна — в 3-й Адмиралтейской (1-й квартал), другая — в 3-й Литейной (3-й квартал) частях тогдашнего Петербурга. В данном контексте несомненно подразумевается улица, расположенная в Литейной части. Здесь, в доме № 38, принадлежавшем жене протоиерея А. В. Щелкуновой (см.: Нистрем 1837, с. 1175; ЦГИА СПб., ф. 841, on. 1, ед. хр. 94, л. 49; ед. хр. 104, л. 263—264), проживал Г. Ф. Бенецкий (см. выше). Фамилия владелицы смежного'дом (№ 40), купчихи Струнниковой, отразилась в названии вымышленного Струнникова переулка в романе «Три страны света» (см.: наст, изд., т. IX, кн. 2, с. 342). Поблизости, в доме на углу Итальянской улицы (№ 66) и Литовского канала (№ 28, домовладелец А. Ф. Смирдин) (см.: Нумерация домов в Санкт-Петербурге... СПб., 1836, с. 33; ЦГИА СПб., ф. 841, on. 1, ед. хр. 92, л. 211) находилась квартира Н. А. Полевого, покровительствовавшего Некрасову (см. выше). Несколько далее, но также поблизости, находилась квартира Д. И. Успенского (см. ниже). На окраинной Итальянской улице стояли (по сведениям несколько более позднего времени) два питейных заведения: в домах Ефимова и Скорня- ковых (последний под № 10) (см.: Цылов Н. 1) Атлас тринадцати частей С. -Петербурга. СПб., 1849, с. 209, 304, 376; 2) Городской указатель, или Адресная книга... на 1850 год. СПб., 1849, с. 60—62, 278, 279), в одном из которых могла бы произойти случайная встреча Некрасова и Д. И. Успенского, если бы сам Некрасов не указал на иное место знакомства — «в одном из трактиров Выборгской стороны» (Гербель, с. 536). В этой — также окраинной — части города располагалась Медико-хирургическая академия, где у Некрасова и Д. И. Успенского — у каждого порознь — были знакомые: у первого — студент (см.: Гербель, с. 536; Кривенко, с. 207; Суворин. Дневник, с. 287; ср. также в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «студент медицинской академии, ветеринарного отделения Константин Васильевич» — наст, изд., т. VII, с. 81), у второго — дьячок в академической церкви (см.: ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 37, ед. хр. 9). Некрасов и Д. И. Успенский познакомились, скорее всего, в доме Н. А. Полевого через Н. Ф. Фермора, проживавшего в 1838 г. на Итальянской улице вместе с Н. Ф. Бенецким (подробнее о Н. Ф. Ферморе см. с. 469). Ср. записи в дневнике Н. А. Полевого: «Вечером был Фермор и юноша Некрасов» (Полевой. Дневник, с. 669; запись от 3 октября); «Вечером Филимонов и поэт Некрасов с Фермором» (там же, с. 670; запись от 30 октября; «Посетители (...) Д. И. Успенский (...) Некрасов» (там же, с. 673; запись от 6 декабря); «Были Д. И. Успенский, Некрасов, Филимонов (...)» (там же; запись от 15 декабря). Д. И. Успенский был знаком с Н. А. Полевым по крайне мере с начала 1838 г. (см.: там же, с. 661; запись от 18 января) и был его близким сотрудником в Библиотеке для чтения» (см.: там же, с. 669; запись от 2 октября).

С. 47. ... профессора духовной академии. — Ср.: «профессор Духовной семинарии» (Скабический 1878, с. 110; Р. б-ка, с. V); «какой-то учитель из семинаристов» (Пыпин, с. 7; Некр. в восп., с. 114). См. также: Гербель, с. 536; Кривенко, с. 207; Панаев В. А. 1893, с. 498. В. 1838 г. Д. И. Успенский был учителем финского и греческого языков в низших классах С. -Петербургской духовной семинарии (см.: Надеждин, с. 320; Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 363).

С. 47. Оба пьяные. — Профессор Духовной академии, каким Некрасов представил Д. И. Успенского в своей автобиографии, немыслим пьянствующим в трактире. Разница в возрасте и положении между «профессором» и юным провинциалом не позволяет воспринимать такую картину как правдоподобную. Как посетитель трактиров Некрасов известен игрою на биллиарде (см.: Инсарский В. Записки. — Русская старина, 1895, № 1, с. 112—113). Игра шла на деньги с «героями биллиарда» (см. фельетон Некрасова «„Теория бильярдной игры” и Новый поэт» — наст, изд., т. XII, кн. 1, с. 273—279). Некрасову было свойственно рассуждать о себе в вызывающе уничижительном тоне, жертвуя достоверностью в фактографии ради концепции собственной личности как дворянина по происхождению и разночинца по обстоятельствам жизни.

С. 47. Ученый переводчик классиков для академии. — В изданиях С. -Петербургской духовной академии имя Д. И. Успенского не фигурирует. В первой половине 1840-х гг. он перевел на финский язык — для домашнего чтения православных финнов — «Последование 9-го часа вечерни, полунощницы, утрени 1, 3 и 6 часов и изобразительных» (ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 37, ед. хр. 9; ф. 277, on. 1, ед. хр. 1799, 1816). Одновременно он составлял финский словарь (см.: Надеждин, с. 320). Обе работы в печати не появились. Единственным из опубликованных Д. И. Успенским стал перевод с немецкого книги Людвига Вахлера «Руководство к истории литературы», ч. 1 (СПб., в типографии III отделения е. и. в. канцелярии, 1836; ценз. разр. А. В. Никитенко от 7 июля 1836 г.). Перевод был заказан Д. И. Успенскому в бытность его студентом Духовной академии (РГИА, ф. 802, оп. 12, ед. хр. 775) и вышел в свет анонимно с предисловием переводчика, содержащим собственные суждения о природе художественного творчества. Д. И. Успенский был обладателем библиотеки с редчайшими книгами по латыни, включая издания 1620, 1700, 1702 гг., а также и литературу новейшего времени на французском и немецком языках (см. там же, оп. 4, ед. хр. 5717). К 1838 г. относится намерение Д. И. Успенского принять участие в издании Е. Ф. Сафоновой «Листка для светских людей» (там же, оп. 772, on. 1, ед. хр. 1120; сообщено А. М. Березкиным). Имя Д. И. Успенского значится среди лиц, подписавшихся на «Репертуар русского театра» на 1839 г. (см.: РРТ, 1839, т. II). В 1845 г. был опубликован этнографический очерк Д. И. Успенского «Ингры, ваты, ягрямя, саволаксы» (ФВ, 1845, т. II, отд. IV, с. 1—19; в разделе «Смесь» этого же тома напечатан фельетон Некрасова «Что делается в Петербурге»), в 1846 г. — заметка «Несколько слов о Каргополе, уездном городе Олонецкой губернии» (ЛГ, 1846, 16 февраля, № 7, с. 54).

Д. И. Успенский был старше Некрасова на семь-восемь лет. Рано потерял отца — священника Иоанна Федорова, служившего в каргопольском Успенском девичьем монастыре (ЦГИА СПб., ф. 277, on. 1, ед. хр. 1709). Обучался в Олонецкой семинарии, с 1833 по 1837 г. — в Петербургской духовной академии (см.: Надеждин, с. 320; Родосский А. Биографический словарь студентов первых ХХШ-х курсов С. -Петербургской духовной академии. 1814—1869. СПб., 1907, с. 504; Ростиславов Д. И. Петербургская духовная академия при графе Пратасове (1836— 1855). — Вестник Европы, 1883, № 7, с. 145; Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 363). По окончании курса определен учителем финского языка в С. -Петербургскую духовную семинарию. В 1838 г. женился на дочери иподьякона Прохора Иванова Марии (ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 4, ед. хр. 84, л. 181; см. также ниже). В дальнейшем он преподавал в той же семинарии латинский, затем греческий языки, исполнял поручения разного рода по подготовке учеников высшего отделения (РГИА, ф. 802, оп. 12, ед. хр. 775). В 1842 г. Д. И. Успенский по его прошению был уволен из духовного звания (там же, ф. 796, on. 209, ед. xp. 791, л. 38—39), в следующем году произведен в титулярные советники, в 1844 г. уволен из семинарии, в 1845 г. причислен к Министерству внутренних дел и вскоре уволен, в 1846 г. определен в штаб Корпуса путей сообщения младшим помощником столоначальника (там же, ф. 1349, оп. 5, ед. хр. 1289, л. 201—206), откуда уволился в начале 1848 г. (там же, ф. 200, алф. 23). Служебная и житейская биография Д. И. Успенского далее не прослеживается. Известно лишь, что к 1846 г. он был повторно женат и имел годовалого сына Николая (там же), службу закончил в чине коллежского асессора, с августа по октябрь 1850 г. находился в долговой тюрьме и в следующем году не имел определенного места жительства (ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 37, ед. хр. 9). Контакты Некрасова с Д. И. Успенским далее их общения в 1838— 1839 гг. не прослеживаются. Однако судьба его репетитора по латыни Некрасову несомненно была известна. Родной брат Д. И. Успенского Михаил Иванович также окончил Олонецкую духовную семинарию, по ее окончании в 1835 г. (по курсу богословия) далее по духовному ведомству не служил: в 1842 г. уволен из духовного звания, проживал вместе с братом (РГИА, ф. 797, оп. 12, ед. хр. 29619, л. 13; ф. 802, оп. 3, ед. хр. 3242; ф. 1349, оп. 3, ед. хр. 2311); с 1848 или 1849 г. — городской маклер (нотариус) (см.: {Цылов Н.) Городской указатель, или Адресная книга... на 1859 год. СПб., 1849, с. 212) и в качестве такового — лицо, тесно связанное с Некрасовым до последнего года его жизни. 18 ноября 1864 г. Некрасов подарил М. И. Успенскому свою книгу с дарственной надписью (см. с. 83).

С. 47. «Я вас выучу латыни...» — По воспоминаниям П. Н. Полевого, Д. И. Успенский, обучавший его латыни и греческому языку, взялся учить Некрасова по просьбе Н. А. Полевого (см.: Полевой. Дневник, с. 660, 673). См. также ниже о студенте Медико-хирургической академии — предшественнике Д. И. Успенского в качестве репетитора по латыни: Гербель, с. 536.

С. 47. « ... приходите жить ко мне». — См. также об этом: Гербель, с. 536; Кривенко, с. 207; Панаев В. А. 1893, с. 498; Панаев В. А. 1901, с. 492.

С. 47. Поселился у него на Охте. — См. также: Р. б-ка, с. VII. Имеется в виду Малая Охта. Ср. в пьесе «Забракованные»: «Способности усталые / Я утром освежал: / Без чаю с Охты Малыя / На остров пробегал...» (наст, изд., т. VI, с. 200). Ср. также автобиографическую подробность в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «... я жил близ Малоохтинского перевоза» (там же, т. VIII, с. 129). В примечании П. Н. Полевого к записи от 15 декабря 1839 г. в дневнике его отца сказано, что «Некрасов в это время жил у Д. И. Успенского» (см.: Полевой. Дневник, с. 673). По сведениям, относящимся к началу 1841 г., Д. И. Успенский снимал квартиру «в доме Трофимова у Малоохтинского перевоза» (РГИА, ф. 805, оп. 2, ед. хр. 24, л. 183—184). Тот же адрес как свой собственный Некрасов обозначил в прошениях на имя ректора университета от 14 июня 1839 г. о разрешении держать вступительные экзамены и от 4 сентября того же года о зачислении в вольнослушатели (см. с. 309—310). К 1842 г. Д. И. Успенский проживал в доме купца 3-й гильдии М. Е. Трофимова на Невско-Рождественской набережной в Рождественской части, в 6 квартале, под номером 66 (см.: Рейсер 1957, с. 44—45, 142; Нистрем 1844, т. 3, с. 464; ЦГИА СПб., ф. 841, on. 1, ед. хр. 193, л. 23, 366, 368; РГИА, ф. 802, оп. 3, ед. хр. 3242); допустимо предположить, что он проживал в этом доме и ранее, поселившись в нем вскоре после женитьбы в 1838 г. (см. ниже). В непродолжительном времени Некрасов расстался с Д. И. Успенским. Позднее он вспоминал: «... У одного профессора, который взялся приготовить меня в университет (...) была женка смазливенькая, и я стал за нею приволакиваться. Заметил это профессор, да и выгнал меня вон» (Панаев В. А. 1901, с. 494). Память о кратковременном проживании у Д. И. Успенского отозвалась в антропонимике романа «Три страны света» (см.: наст, изд., т. IX, кн. 2, с. 373).

С. 47. Подле столовой за перегородкой темный чулан был моей квартирой. — Ср. в пьесе «Забракованные»: «А тут ходьба далекая... / Я по ночам зубрил; / Каморка невысокая, / Я в ней курил, курил!» (наст, изд., т. VI, с. 200). В комнате для хранения съестных припасов, без отопления и без окна, Некрасов не смог бы ни жить, ни работать ни ночью, ни днем, готовясь к экзаменам. Изображение нежилого «угла» сливается с образом бесприютного труженика — героя художественного произведения автобиографического характера. Воспоминания Некрасова о Д. И. Успенском как о «человеке хорошем, добром» (см. выше) не согласуются с описанием закутка, отведенного приглашенному. Судя по тому, что в одной из комнат находилось фортепиано (РГИА, ф. 805, оп. 2, ед. хр. 24, л. 183—184), в квартире, предназначавшейся для семейного обитания, было достаточно места и для гостей, включая сюда и такого, который нуждался в удобствах для умственного труда.

С. 47. Успенский в полосатом халате... — Ср. также: «... принимал его в халате, подпоясанном полотенцем» (Пыпин, с. 7; Некр. в восп., с. 114).

С. 47. ... пил запоем по нескольку недель. — См. также: Кривенко, с. 207 («запивал на неделю, на две»). Ср.: Пыпин, с. 7; Некр. в восп., с. 114 («урок шел за штофом водки»). Уроки Д. И. Успенского были платными (см.: Полевой. Дневник, с. 672—673). Срывы занятий были несовместимы с насущно необходимой работой для заработка. Болезненное пристрастие к крепким напиткам, возможно повлекшее за собой увольнение с последнего места службы в 1848 г., едва ли могло иметь крайние проявления в самом начале преподавательской деятельности в 1837-м и в следующем году, совпадающем с годом женитьбы (см. выше). См. также аттестат из Духовно-учебного управления Синода за 1843/1844 учебный год: «К продолжению статской службы способен и к повышению чина достоин» (РГИА, ф. 802, оп. 12, ед. хр. 775). Зачисленный в Петербургскую духовную семинарию учителем финского языка, Д. И. Успенский сменил в этой должности Григория Андреевича Окулова, уволенного «по причине его болезненных припадков (название запоя. — Ред.) и не всегдашней по классу исправности» (ЦГИА СПб., ф. 277, on. 1, ед. хр. 1799), — эпизод, по-своему отразившийся в романе Некрасова Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «Его (спившегося учителя. — Ред.) отставили, и место его отдали молодому человеку, который в полной мере оправдал честь, ему оказанную: не пропускал занятий, был почтителен к старшим и, женившись вскоре на сестре главного лица, совершенно отказался от треволнений, неразлучных с холостою жизнию» (наст, изд., т. VIII, с. 112; ср.: там же, т. VII, с. 346 — «Петербургские углы»). Реалии, послужившие праосновой беллетристического рассказа о благонравном «молодом человеке», сменившем отставленного от службы учителя, делают в свою очередь этот рассказ источником дополнительных сведений о Д. И. Успенском и его окружении в 1838—1839 гг. Излагая историю Григория Андреевича Огулова, Некрасов не только воспроизвел фамилию (заменив одну букву), имя и отчество учителя семинарии, предшественника Д. И. Успенского в той же должности, но и почерпнул в общении с тем же лицом такие подробности его биографии, как публикация оды на бракосочетание мецената (ср. точное название: На брак моего благотворителя С. И. Г(оленищева)-К(утузова). СПб., 1812) и встречи с А. Е. Измайловым-баснописцем (косвенным подтверждением этому факту служит название брошюры Г. А. Окулова « Рассмотрение „Рассуждения”, изданного г. Измайловым в журнале „Сын отечества”, о басне и самих его басен» (СПб., 1817). Близость героя к его прототипу делает автобиографически значимой следующую сцену: «(Я) садился с книгою к его кровати и неотступно просил объяснения непонятных для меня латинских оборотов, обещая ему тотчас после урока порцию водки» (наст, изд., т. VIII, с. 123). У Д. И. Успенского, который, по-видимому, и познакомил Некрасова с Г. А. Окуловым (ср. в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова»: «... он почти ежедневно обходил прежних своих товарищей по службе...» — там же, с. 112; ср. т. VII, с. 346), был напарник или преемник в его занятиях по латыни с Некрасовым (ср.: «Около месяца продолжались мои занятия почти каждый день беспрерывно» — там же, с. 123). Кроме Г. А. Окулова, действительно одержимого запойной болезнью, Некрасов упоминает еще об одном репетиторе по латыни — «студенте Медико-хирургической академии» (см.: Гербель, с. 536), с которым он так же, как и с Д. И. Успенским, «пил» и «кутил» (см.: Суворин. Дневник, с. 287) и так же, как с ним, на Выборгской стороне (см.: Кривенко, с. 207). У Суворина, впрочем, говорится о студенте, «жившем на Петербургской стороне» (Суворин. Очерки; Суворин. Дневник, с. 287). См. также в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова»: «студент Медицинской академии, ветеринарного отделения» по имени Константин Васильевич (наст, изд., т. VIII, с. 81; см. выше). В ряду этих лиц, включая и Д. И. Успенского, лишь один Г. А. Окулов соответствует характеристике пил запоем». В воспоминаниях о Д. И. Успенском образ учителя латинского языка подсказан не памятью о данном лице, а стремлением изобразить своих первых наставников, а отчасти и себя самого (см. выше) приверженцами спиртного.

С. 47. Две, три недели учит очень хорошо... — Ср. также: «человек очень хороший, добрый и занимался с Некрасовым хорошо» (Кривенко, с. 207); «это был человек неглупый и учил хорошо» (Пыпин, с. 7; Некр. в восп., с. 114); «это был человек добрый и очень усердно занимался со своим учеником классическими языками» (Скабичевский 1878, с. 110). См. также: Гербель, с. 536; Р. б-ка, с. V. О подготовке к экзаменам см. автобиографические эпизоды в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (наст, изд., т. VIII, с. 121—123) и в пьесе «Забракованные» (там же, т. VI, с. 199—201).

С. 47. Ходил с ним к дьякону Прохорову. — Речь идет об иподьяконе (т. е. церковнослужителе при архиерее) Прохоре Иванове. Четырехкомнатная квартира Прохора Иванова находилась в помещении Александ- ро-Невской лавры (РГИА, ф. 815, оп. 14, ед. хр. 23). Служивший более 30 лет при митрополитах Новгородском и Санкт-Петербургском Амвросии, Михаиле, Серафиме, Антонии, Никаноре (см.: Историко-статистические сведения о С. -Петербургской епархии, вып. 8. СПб., 1884, с. 43) Прохор Иванов (1791—1853) вел с 1813 г. «Журнал духовных церемоний» (см. рукопись: РГИА, ф. 805, оп. 2, д. 21). В «Журнале...», в частности, отразились события 14 декабря 1825 г., во время которых Прохор Иванов сопровождал митрополита Серафима, пытавшегося увещевать восставших (см.: Из записок дьякона Иванова. — Исторический вестник, 1905, № 1, 4). В «Журнале...» есть запись «о погребении жены учителя Дмитрия Успенского Марии» 22 января 1841 г.: «Умершая имела от роду 21 год и 9 месяцев, болезнь получила 7 декабря поутру в б-м часу от обжига от свечи, горящей на фортепианах, и впоследствии обратившейся в нервическую и изнурительную горячку и преждевременных родов в молочницу» (РГИА, ф. 805, оп. 2, ед. хр. 24, л. 184).

С. 47. Тот была правая рука у митрополита бывшего Серафима... — Доступ к митрополиту прежде всего зависел от секретаря его домовой канцелярии А. И. Суслова (см.: Историко-статистические сведения о С. -Петербургской епархии, вып. 8, с. 43).

С. 47. ... все духовенство валялось у его ног. — В последние годы жизни митрополита Серафима делами епархии фактически ведал викарий Венедикт (см.: там же, с. 45).

С. 47. У отца дьякона вечный картеж. — Участие Некрасова в карточной игре на квартире Прохора Иванова маловероятно, если иметь в виду разницу в возрасте и окружении.

С. 47. Тут я выучился играть в преферанс. — Игра в преферанс распространилась в России в начале 1840-х гг. (см.: Игра преферанс..., ч. 1—2. М., 1840; Правила игры в преферанс. СПб., 1841. — См. также ряд подобных изданий).

С. 47. Начал экзаменоваться в университете. — Экзамены начались 26 июля 1839 г. (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 355). Некрасов подал прошение 14 июля того же года на имя ректора И. П. Шульгина о разрешении держать экзамены по 1-му отделению философского факультета, по разряду восточной словесности (см. с. 309). Однако уже через полторы недели, к началу экзаменов, намерения Некрасова изменились. Как явствует из документов испытательного комитета, Некрасов экзаменовался по юридическому факультету (см.: Евгенъев-Максимов В. Николай Алексеевич Некрасов. Биографический очерк. — В кн.: Некрасов Н. А. Стихотворения. Пб., 1920. с. XXII— XXIII. — По документам, обнаруженным И. А. Шляпкиным). Изменение в выборе факультета означало отказ от прежнего варианта карьеры, означавшей в ее обыденном чиновничьем понимании таможенную службу на восточных окраинах государства. Вместе с тем оно повлекло за собой освобождение от экзамена повышенной сложности по математике (средний балл не менее 3). Юридический факультет назван и в прошении на имя проректора университета И. И. Ивановского, относящемся ко второй попытке поступления в университет и датированном 24 июля 1840 г. (см. с. 310). При этом, однако, в 1839 г., после того как попытка поступить на юридический факультет окончилась неудачей, Некрасов в прошении о зачислении вольнослушателем вновь называет философский факультет, 1-е отделение (на этот раз вообще без указания разряда), где главным предметом была словесность. Экзамены 1839 г. закончились для Некрасова через день после их начала из-за результата, лишавшего смысла дальнейшие испытания. Предпринимая в 1840 г. вторую попытку поступить в университет, Некрасов, опубликовавший в начале этого года книгу своих стихов «Мечты и звуки», возможно, рассчитывал на некоторую йзвестность своего имени в кругу университетских преподавателей, — журналистов и литераторов. К их числу относились редактор «Современника» П. А. Плетнев (во 2-й книжке журнала за 1840 г. он сочувственно отозвался о книге Некрасова), редактор «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковский (сочувственный отзыв о книге «Мечты и звуки» в № 3 журнала за 1840 г.), редактор «Сына отечества» А. В. Никитенко (о нем см. ниже). Испытания начались 26 июля. Некрасов должен был экзаменоваться через два дня на третий двенадцатью экзаменаторами вплоть до 4 августа.

С. 47. Латинист Фрейтаг - с латыни поставил мне 5. — См. также: Р. б-ка, с. V («5 с плюсом»); Гербель, с. 356. Речь может идти об экзамене, состоявшемся 25 или 27 августа 1840 г., когда, поступая повторно на юридический факультет (см. выше), Некрасов получил по латыни (экзаменовал преподаватель Э. -Е. Шлиттер в присутствии декана профессора Ф. К. Фрейтага) тройку (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 360; Евгеньев-Максимов. Некрасов и Петербургский—Ленинградский университет, с. 193). На экзамен по латыни, назначенный на 3 августа 1839 г., Некрасов не явился (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 355; ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 2, ед. хр. 4339).

С. 47. Устрялов экзаменовал с русской истории... — Профессор Н. Г. Устрялов экзаменовал Некрасова по российской истории 25 или 27 июля 1839 г., поставив ему единицу (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 355; Евгеньев-Максимов. Некрасов и Петербургский—Ленинградский университет, с. 192).

С. 47. ... экзамены шли хорошо... — См. также: Гербель, с. 536. Версия, сообщающая об обнадеживающем начале приемных экзаменов в университет, восходит к событиям 1840 г., когда Некрасов по большинству предметов получил удовлетворительные оценки. При первой попытке поступить в университет, предпринятой в 1839 г., Некрасов экзаменовался только в комиссии «по наукам историческим и словесным», получив при этом (по пятибалльной системе) единицы по закону божьему, церковной истории и катехизису (экзаменатор — профессор А. И. Рай- ковский), всеобщей истории (экзаменатор — адъюнкт М. И. Касторский), русской истории (экзаменатор — профессор Н. Г. Устрялов), географии и статистике (экзаменатор — профессор В. С. Порошин) (на экзамены по логике, латыни, греческому, немецкому и французскому языкам Некрасов не явился), и лишь по русской словесности он за сочинение получил тройку (экзаменатор — профессор А. В. Никитенко), причем по грамматике экзаменатор (профессор П. А. Плетнев) поставил двойку (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 356; Евгеньев-Максимов. Некрасов и Петербургский—Ленинградский университет, с. 192; Вацуро В. Э. Задиски комментатора. СПб., 1994, с. 307—313; см. также: ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 4414).

С. 47. ... профессор всеобщей истории Касторский поставил единицу... — В 1839—1840 гг., когда Некрасов поступал в университет, М. И. Касторский занимал в университете должность адъюнкта (младшая ученая должность — помощник профессора). Единицу М. И. Касторский поставил при первой попытке Некрасова поступить в университет в 1839 г., когда результаты и по другим предметам были плачевными. На следующий год, при повторной попытке поступить в университет, когда «экзамены шли хорошо» (см. предыдущее примеч.), на испытание по всеобщей истории к тому же М. И. Касторскому Некрасов не явился. Историю двух попыток поступить в университет Некрасов объединяет в один эпизод.

С. 47. ... говорят, любил взятки... — О взяточничестве М. И. Касторского сведений не имеется. В 1839 г. адъюнкт Касторский, зачисленный в университет в декабре предыдущего года с окладом в 714 рублей в год, по обязанности вошел в испытательную комиссию (см.: ЦГИА СПб., ф. 14. on. 1, ф. 4617), в которой тогда же экзаменовался Некрасов. Недобрая память о М. И. Касторском (ум. в 1866 г.), сказавшаяся в воспоминаниях Некрасова, возможно, отчасти усилена тем, что с 1862 г., когда Некрасов был официально утвержден в должности редактора «Современника», действительный статский советник профессор М. И. Касторский, читавший в бытность Некрасова вольнослушателем университета лекции по древней всеобщей истории и по древней географии (роковые предметы для Некрасова-абитуриента), был назначен цензором в С. -Петербургский цензурный комитет (см.: Русский биографический словарь, т. 8 (Ибак—Ключарев). СПб., 1897, с. 544).

С. 47. Оставалось экзаменоваться с физики... — В 1840 г., когда Некрасов экзаменовался по всем предметам, в отличие от испытания предыдущего года экзамен по физике, приходившийся на 3 августа, не был единственным из завершающих: тогда же сдавался экзамен по математике.

С. 47. ... в ней я ничего не знал... — См. также: Р. б-ка, с. V. Обучавшийся в Ярославской гимназии одновременно с Некрасовым М. Н. Горошков вспоминает о том, что учитель физики Лебедев плохо знал свой предмет (см.: ГМ, 1914, № 7, с. 58—63).

С. 47. ... приготовиться не у кого, заплатить нечем... — Ср.: «... для математики и физики Некрасов вскоре добыл себе дешевого наставника...» (Гербель, с. 536); ср. также автобиографический эпизод из «Жизни и похождений Тихона Тростникова»: «... учился у офицера математике и физике» (наст, изд., т. VIII, с. 148), имеется в виду Г. Ф. Бенецкий (см. выше).

С. 47. ... рассчитывал получить единицу с этого предмета. — На экзамен по физике, назначенный на 3 августа 1840 г. (председатель комиссии — профессор Э. X. Ленц), Некрасов не явился. В тот же день он экзаменовался по математике, получив двойку по арифметике, единицу по геометрии (экзаменатор — преподаватель А. А. Воскресенский), ноль по алгебре, ноль по аналитике (экзаменатор — профессор В. А. Ан- кудович). Средний балл по математике был округлен с 0.6 до единицы.

С. 47. При одной единице тогда в университет принимали. — Одна единица не препятствовала зачислению, если при этом средний балл был не ниже трех (см.: ЖМНП, 1837, ч. XIII, с. 37; Шмид, с. 335—336). Ср. также в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова»: «В русских университетах существует постановление не принимать в студенты молодых людей, получивших на экзамене больше одной единицы» (наст, изд., т. VIII, с. 129—130).

С. 47. ... пошел к ректору Плетневу... — П. А. Плетнев был избран ректором и утвержден в этой должности в январе 1840 г. (ЦГИА СПб., on. 1, ед. хр. 4346).

С. 47—48. ... он посоветовал отложить физику до декабря... — Имеется в виду условное зачисление в студенты с требованием обязательной переэкзаменовки в конце первого семестра (о подобной практике см.: ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 4339). Перенос экзамена по физике на декабрь не гарантировал Некрасову условного зачисления в университет. Избавив себя от единицы по физике, Некрасов должен был избежать таковой и по математике.

С. 48. ... обещал принять при одной единице из всеобщей истории. — На экзаменах, состоявшихся в 1839 г., ответы Некрасова были оценены как неудовлетворительные не только по всеобщей истории, но также еще по трем предметам (см. выше). В следующем году полученной единицей, которая допускала бы зачисление в университет, стала оценка по географии и статистике (экзаменатор — профессор В. С. Порошин). Ср.: «... льготная единица была уже приобретена на экзамене из географии у профессора Касторского» (Р. б-ка, с. V). На экзамен по всеобщей истории Некрасов в этом году не явился (ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 4414).

С. 48. Успокоенный словом ректора, я загулял. — Повторно экзаменуясь в 1840 г., Некрасов не мог не почувствовать благожелательного к себе отношения во всех трех приемных комиссиях. Вновь повстречавшись с прошлогодним абитуриентом, А. В. Никитенко поставил ему пятерку (ранее — тройка) по российской словесности, профессор А. И. Райковский по закону божьему — тройку (ранее — единица). Тройка была получена по латыни (см. выше). Экзаменатор по русской истории М. И. Касторский поставил двойку (Н. Г. Устрялов в прошлом году — единицу). Мелькнувшая единица по французскому языку (преподаватель К. Сен-Жюльен) была переправлена в приемном листе на двойку. К единице по греческому языку — предмет, незнакомый Некрасову по гимназии, — экзаменатор адъюнкт И. Я. Соколов прибавил полбалла. Остальные оценки: немецкий язык (экзаменатор — преподаватель Ф. К. Свенске) — 2, логика (экзаменатор — адъюнкт Н. Ф. Рождественский) — 2 (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 360; Евгенъев-Максимов В. Николай Алексеевич Некрасов. — В кн.: Некрасов Н. А. Стихотворения. Пб., 1920, с. XXII—XXIII; ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 4414). С другой стороны, либеральное отношение экзаменаторов к недостаточной подготовленности Некрасова имело одно тревожное исключение, слишком опасное для того, чтобы испытывать чувство успокоения. Бессменная единица по географии и статистике — предмет, относившийся к числу основных на юридическом факультете, — была угрожающей для минимального проходного балла в перспективе более чем вероятной единицы по математике в предстоявших испытаниях в третьей комиссии. Между только что состоявшимися экзаменами в двух других приемных комиссиях, где Некрасов набрал в среднем 1.7 балла (вместо обнадеживающих трех-четырех), и будущим испытанием в третьей комиссии был малый промежуток времени — два дня. И если Некрасов действительно «загулял», то не в это время, необходимое для подготовки к экзамену, а после того, как он получил на экзамене единицу по математике (см. выше), полностью исключавшую условное зачисление. Ср. эпизод, относящийся к 1839 г.: «... Некрасов срезался на вступительном экзамене в университет, чуть ли не из закона божия, и по этому поводу, с горя, было выпито полведра водки в обычной компании сожителей, состоявшей из артистов Александрийского театра: Самойлова, Мартынова, Максимова и др.» (Глинка, с. 585—586).

С. 48. Через две недели прихожу, узнаю, что не принят. — Совет, посвященный результатам экзаменов, состоялся на 19-й день после их завершения. Некрасову было отказано в зачислении как относящемуся к категории абитуриентов, нарушивших обязательный порядок приема: «по неокончании (гимназии) или неявке к испытаниям» (ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 11296, л. 113 об.) — формулировка, повторявшая ту, с которой был мотивирован отказ в зачислении решением Совета в предыдущем году. В 1839 г. Некрасов был уличен университетским начальством в умолчании о том, что он обучался в гимназии и не получил аттестата об ее окончании (там же, оп. 3, ед. хр. 5946, л. 133). Отсутствие аттестата о завершении полного курса наук в гимназии лишало права на зачисление в университет (см.: Шмид, с. 332—333, 335—336). Получив разрешение держать экзамен в 1840 г., Некрасов, по-видимому, рассчитывал на то, что отсутствие аттестата не повлияет на этот раз на решение о зачислении в студенты, хотя отказ в зачислении был предрешен еще до начала приемных экзаменов. Для того чтобы получить право на зачисление в университет безотносительно к результатам экзаменов, было необходимо сдать в гимназии или в испытательном комитете университета экзамен в объеме полного гимназического курса (см. там же). История несостоявшегося поступления в университет по-своему отразилась — ближе к действительности, нежели в устных автобиографиях позднейшего времени, — в раннем рассказе Некрасова «Двадцать пять рублей» (герой рассказа Дмитрий Иванович наделен именем и отчеством Д. И. Успенского; см. о нем выше): Он начал готовиться в университет. Через год явился на экзамен, отвечал довольно хорошо, но получил единицу из древних языков или из математики, не помню, и его не приняли. Он вступил вольным слушателем и начал снова готовиться» (наст, изд., т. VII, с. 109— 110).

С. 48. Плетнев забыл обо мне заявить конференции. — Конференция университета по итогам приемных экзаменов в 1839 г. состоялась 21 августа (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 364; ЦГИА СПб., ф. 14, on. 1, ед. хр. 11295), в 1840 г. — 23 августа (там же, ед. хр. 11296). Ни на той ни на другой П. А. Плетнев не присутствовал. Конференция — бывшее наименование Совета; к 1839 г. она официально называлась Советом.

С. 48. Иду к нему ~ выругал его. — Подобное обращение юноши по отношению к высокопоставленному лицу представляется невозможным. Начинающий поэт, поддержанный в «Современнике», и неудачливый абитуриент не мог ни при каких обстоятельствах «выругать» почтенного журналиста и ректора. Студенты, к числу которых принадлежал и Некрасов — вольнослушатель университета, ценили в П. А. Плетневе его познания, ум и манеру преподавания. «Его любили. Притом его как человека, прикосновенного к знаменитой литературной плеяде, как друга Пушкина, Жуковского, Баратынского, Гоголя, как лицо, которому Пушкин посвятил своего „Онегина”, — окружал в наших глазах ореол» (Тургенев 2, Соч., т. X, с. 18). Некрасов — хотя и эпизодически — воспитывался в той же аудитории. Он слушал лекции П. А. Плетнева по истории русской словесности второй половины XVIII—XIX в. и не без их воздействия воспринимал в исторической перспективе явления современной литературы. П. А. Плетнев был ему ближе книжных авторитетов. Рассказывая М. И. Семевскому о своей молодости, Некрасов не избежал присущей ему наклонности эпатировать своих слушателей вымышленными подробностями своей биографии, выходящими за пределы общепринятой нормы. В беллетристике, в автобиографических эпизодах, проникнутых горечью воспоминаний о встречах с экзаменаторами, этого нет — в них звучит упрек. Ср. обращение к экзаменаторам в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»: «Увы! Надежда моя не сбылась: я не был принят. Я очень плохо отвечал из физики и математики и получил из этих предметов по единице (...) О, мудрые! (...) Если б вы знали, что у меня не было другого наставника, кроме толкучего рынка, на котором я покупал старые учебные книги... Если б вы знали... Впрочем, все это я некоторым из вас говорил...» (наст, изд., т. VIII, с. 129—130).

С. 48. На поступлении в университет я рассчитывал примириться с отцом. — А. С. Некрасов не прекращал родственных отношений с сыном, поступавшим с его согласия в университет.

С. 48. Плетнев принял вольнослушателем. — Ср. также: «... он видит, что кто-то его догоняет и идет с ним рядом, всматриваясь в него. Это был Плетнев. Он снова стал убеждать его (поступить вольнослушателем. — Ред.), и Некрасов подал прошение» (Р. б-ка, с. VII). Некрасов подал прошение о зачислении его вольнослушателем 4 сентябра 1839 г. на имя ректора университета И. П. Шульгина (см. с. 310).

С. 48. Я ходил года полтора... — Некрасов был вольнослушателем университета с сентября 1839 по 24 июля 1841 г. (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 356; ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 3, ед. хр. 6010, л. 50). В списках студентов из числа вольнослушателей, державших годичный экзамен в 1840 г., Некрасов не значится (см.: там же, оп. 2, ед хр. 438).

С. 48. ... учиться и зарабатывать хлеб трудно... — Плата за слушание лекций в университете составляла для вольнослушателей, как и для своекоштных студентов, 28 руб. 57 коп. серебром, или 100 руб. ассигнациями, в год (см.: Шмид, с. 347); с 1839 г. она взималась вперед в начале семестра (ЦГИА СПб., ф 14, оп. 2, ед. хр. 244). Отец Некрасова сделал попытку понизить плату, представив в университет свидетельство о численности принадлежащих ему душ и о численности детей с заявлением о затруднении «в доставке содержания» своему сыну в сумме полных ста рублей ежегодно (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 358; ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 3, ед. хр. 6009, л. 45). О результатах ходатайства сведений не имеется.

С. 48. ... и я бросил. — Некрасов был уволен из вольнослушателей университета 24 июля 1841 г. (см.: Рейсер. Некрасов в Петербургском университете, с. 358), после чего он уехал на родину, в Ярославль, где его ожидала могила матери, умершей 29 июля 1841 г. (см.: СК, 1902, 9(22) ноября, N° 295), смерть новобрачной сестры Елизаветы и тяжелое заболевание отца (см.: АСК, с. 51). В некрасововедении еще не совсем изжит апокриф, будто Некрасов оставил университет после того, как А. В. Никитенко в одной из своих лекций резко отозвался в присутствии автора о книге «Мечты и звуки» (см.: Глушицкий Н. По поводу биографии Н. А. Некрасова, помещенной в «Отечественных записках». — Петербургский листок, 1878, 1 июня, № 107). Многолетний сотрудник «Петербургского листка» (см.: Скроботов Н. А. «Петербургский листок» за 35 лет (1864—1899). СПб., 1914, с. 18 и след.) ссылается на рассказ своего покойного брата Андрея Ивановича, соученика Некрасова по Ярославской гимназии (позднее А. И. Глушицкий обучался в Демидовском лицее, поступил в 1839 г. на юридический факультет Петербургского университета, в дальнейшем — учитель в ряде провинциальных гимназий (см.: ЖМНП, 1865, ч. CXXVIII, с. 144). Рассказ в пересказе не заключает в себе признаков достоверности сообщаемого. Некрасов, само собой разумеется, не мог бы пожертвовать университетским образованием в знак возмущения неприятием его книги. Впрочем, не лишне отметить, что А. Никитенко, благоволивший к Некрасову-абитуриенту, не принимал умонастроения и поэтики, в духе которых написана книга начинающего поэта (см.: Никитенко А. Литературные заметки и наблюдения. — СО, 1840, № 5, с. 162—163). В 1839—1841 гг., в бытность Некрасова вольнослушателем, А. В. Никитенко читал в университете лекции по поэтике для студентов всех факультетов, по добровольной записи слушателей (см.: ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 27, ед. хр. 160). Записей лекций не обнаружено. Известно, однако, название речи, в которой он мог так или иначе коснуться книги «Мечты и звуки»: «О современном направлении языка и литературы в России» (читано 3 апреля 1841 г.) (там же, on. 1, ед. хр. 11297).

С. 48. Издавал Краевский «Литературную газету» — прибавление к «Инвалиду». — А. А. Краевский был редактором «Литературной газеты» в 1840—1845 гг. В 1841—1843 гг. газета находилась в аренде у Ф. А. Кони. «Литературной газете» предшествовало издание «Литературных прибавлений к „Русскому инвалиду”» под редакцией А. А. Кра- евского. О сотрудничестве Некрасова в этом издании см. примеч. к отрывку «Я помню себя с трех лет...» (с. 469).

С. 48. Издатель был Иванов — книгопродавец. — А. И. Иванов был издателем «Литературной газеты» в 1844—1845 гг. Черты А. И. Иванова отразились в образе Кирпичова в романе «Три страны света» (см.: наст, изд., т. IX, кн. 2, с. 321, 344, 347, 349—350).

С. 48. Сюда я писал очень много. — См. также: отрывок «Прозы моей надо касаться осторожно...» (с. 60); НБЛГ, с. 9—61.

С. 48. Краевскому по контракту ~ сдал мне всю ее за 6000 рублей в год. — См. также: Суворин. Дневник, с. 288. Контракты А. А. Краевс- кого с издателем «Литературной газеты» А. И. Ивановым и Некрасова с А. А. Краевским за 1844—1845 гг. до нас не дошли.

С. 48. В газете был отдел «Дагерротип»... — Отдел «Дагерротип» открылся в «Литературной газете» в 1845 г.

С. 48. ... весь он исписывался мною... — Кроме Некрасова в этом отделе принимали участие в те же месяцы (январь—март 1845 г.) некоторые другие сотрудники, в том числе Д. В. Григорович (см.: наст, изд., т. IX, кн. 1, с. 370).

С. 48. ... мною исписано всего журнальной работы до 300 печатных листов. — Речь идет, по-видимому, о прозе конца 1830-х—первой половины 1840-х гг. Ср. в отрывке «Я помню себя с трех лет...»: «... в несколько лет исполнил до двухсот печатных листов журнальной работы; принялся за нее почти с первых дней прибытия в Петербург» (с. 59). См. также: «... как-то подсчитал, что прозы моей наберется до 300 листов» (Кривенко, с. 207). Общий объем известной некрасовской прозы в рамках указанного периода к настоящему времени исчислялся приблизительно в сто печатных листов.

С. 48. Отзывы мои о книгах обратили внимание Белинского... — См. также: отрывок «Я помню себя с трех лет...» (с. 59; Белинский т. XII, с. 344, 456; Горленко, с. 158; Быков, с. 145; Панаев, с. 402 («некоторые его рецензии обратили на него внимание Белинского»). Речь идет об отзывах, помещавшихся в «Литературной газете», а также о рецензии на «Очерки русских нравов» Ф. В. Булгарина в «Отечественных записках» (1843, № 3, 5; наст, изд., т. XI, кн. 1, с. 80—83, 87—93).

С. 48. ... мырли наши в отзывах отличались замечательным сходством, хотя мои заметки ~ часто предшествовали отзывам Белинского... — См. также об этом в отрывке «Я помню себя с трех лет...» (с. 59). Исследователями отмечено (см.: ПСС, т. IX, с. 702—703; т. XII, с. 362) сходство в одновременных отзывах Некрасова и Белинского на роман М. Н. Загоскина «Кузьма Петрович Мирошев» (ср.: ЛГ, 1842, 1 марта, № 9; 03, 1842, № 3; см. также: наст, изд., т. XI, кн. 1, с. 43—51; Белинский, т. VI, с. 31—52). Одновременно написаны и отзывы на «Альбомы избранных стихотворений», изданные Милюковым (ср.: ЛГ, 1842, 25 января, № 4; 03, 1842, № 2; см. также: наст, изд., т. XI, кн. 1, с. 27—30; Белинский, т. V, с. 610—612); отзывы Некрасова появлялись в газете несколько раньше, чем журнальные отзывы Белинского.

С. 48. Я сблизился с Белинским. — См. также: Горленко, с. 157; Панаев, с. 402; Панаев В. А. 1901, с. 492. Знакомство с Белинским произошло в октябре—ноябре 1842 г., во время приезда В. П. Боткина и К. Д. Кавелина в Петербург (см.: Белинский, т. XII, с. 115—116, 154; Кавелин К. Д. Собрание сочинений, т. Ш. СПб., 1899, с. 1085; Панаева, с. 97).

С. 48. Принялся немного за стихи. — Имеется в виду переход от юмористических стихотворений к поэзии мысли и отрицания.

С. 48. Приношу к нему около 1844 г. стихотворение «Родина»... — В заметках к последнему собранию стихотворений, в 1877 г., Некрасов указал более позднюю дату — 1846 г. (см. с. 41), что ближе к действительности, так как в стихотворении отразились свежие впечатления от поездки на родину в 1845 г. (факт поездки в Грешнево устанавливается из записи в метрической книге церкви Благовещенья Пресвятой Богородицы в селе Абакумцеве — о Некрасове-восприемнике при крещении крестьянского мальчика 5 августа 1845 г. (см.: ГАЯО, ф. 230, оп. 2, ед. хр. 513; предположительно о поездке в Грешнево в 1845 г. см.: Чернова К. Некрасов в Ярославле. — Н. А. Некрасов и Ярославский край. Ярославль, 1953, с. 113—114)). Ср. версию о том, что стихотворение было доставлено Белинскому Тургеневым (см.: Кривенко, с. 209).

С. 48. ... написано было только начало. — Ср.: «... конец был сочинен... на улице, по пути к Белинскому...» (Кривенко, с. 209). Судя по черновому автографу (см.: наст, изд., т. I, с. 471—472), первоначальный текст приближался — по содержанию и объему — к редакции, известной Белинскому. Стихотворение — с посвящением Белинскому (позднее зачеркнутым) — предназначалось для февральского номера «Современника» за 1847 г. (см.: наст, изд., т. I, с. 586).

С. 48. Белинский пришел в восторг... — См. об этом также: Панаев, с. 249; Кривенко, с. 209 (с ошибочным заглавием «На родине» вместо «Родина»).

С. 48. Сижу дома... — Наиболее вероятный адрес: Поварской пер., дом № 12, кв. 7 (ныне — дом № 13) (см.: Рейсер 1957, с. 163).

С. 48. Иду туда. — Белинский жил в это время на углу Невского пр. (дом № 71) и наб. Фонтанки (ныне — Невский пр., дом № 68).

С. 48. ... впервые встречаю Тургенева... — Ср.: «Кажется, познакомился он раньше с Тургеневым, чем с Белинским...» (Кривенко, с. 209). Знакомство с Тургеневым состоялось, скорее всего, в 1843 г., несколько позже знакомства с Белинским (см.: Белинский, т. XII, с. 139; Тургенев, Соч., т. XV, с. 201).

С. 48. «Я много писал стихов...» — Тургенев начал писать стихи в середине 1830-х гг.; печататься начал с 1838 г. — тогда же, когда и Некрасов; до середины 1840-х гг. выступал преимущественно как поэт; основная масса стихотворений написана им в 1843—1844 гг. — в первые годы знакомства с Некрасовым.

С. 48. «... мне нравятся и мысли, и стих». — Ср.: «То, — говорил он (Тургенев. — Ред.)_у — что у вас выражено в одной строке, нам нужно несколько страниц, чтобы выразить прозой» (Кривенко, с. 209).

С. 48. В собрании моих стихотворений печатается «Родина» в начале издания. — Все прижизненные собрания стихотворений Некрасова начинались со стихотворения «В дороге» (впервые опубликовано в «Петербургском сборнике» в 1846 г.). Именно это стихотворение (а не «Родина») было первым, в котором Белинский открыл для себя характер и силу некрасовского таланта (см.: Панаев, с. 249; см. также: Белинский, т. IX, с. 573). Поэтому весьма вероятно, что в комментируемом рассказе все, сказанное о «Родине», нужно в первую очередь отнести к стихотворению «В дороге».

С. 48. Я ~ до 700 рублей ассигнациями выручал в месяц ~ Белинский ~ работая больше, получал 450 рублей в месяц. — Ср.: «Я говорил Белинскому: я всякую чепуху пишу и получаю за это 6 тыс., а вы даете ход журналу и получаете 4500 р. ассигнациями» (Суворин. Дневник, с. 288). Белинский в «Отечественных записках» Краевского получал 6000 руб. ассигнациями в год (см.: ЛН, т. 56, с. 174).

С. 48. Я стал подымать его на дыбы... — См. также: Суворин. Дневник, с. 288.

С. 48. В 45 году издал я «Петербургский сборник»... — «Петербургский сборник» увидел свет в начале 1846 г. (ценз. разр. — 12 января).

С. 48. ... начало романа Федора Достоевского «Бедные люди». — Роман «Бедные люди» был помещен в «Петербургском сборнике» полностью.

С. 48. Сборник мне дал чистых 2000 р. — Ср.: «... Некрасову его сборник едва окупился» (Белинский. Письма, т. III, с. 362).

С. 48. Я был тогда молод... — Некрасову было 25 лет (по официальной дате рождения).

С. 49. ... деньги отдал Белинскому на поездку в Малороссию... — По счету редакции «Современника» Белинский до основания журнала (по- видимому, в 1846 г.) взял в долг у Некрасова 2000 руб. ассигнациями (см. с. 173). Поездку Белинского в Малороссию отчасти субсидировал Герцен (см.: Герцен, т. XXII, с. 444; Белинский, т. XII, с. 270, 294—295, 300—301). Дорогу из Петербурга в Москву (26—28 апреля 1846 г.) Белинский проехал вместе с Некрасовым (см.: Белинский, т. XII, с. 274).

С. 49. Здоровье Белинского было сильно расстроено. — Болезнь Белинского — туберкулез — обострилась от непосильной работы в «Отечественных записках» А. А. Краевского (см.: Белинский, т. XII, с. 264).

С. 49. Летом 46 года я гостил ~ у ~ Григория Матвеевича Толстого... — Имеется в виду Григорий Михайлович Толстой, помещик села Новоспасского Лаишевского уезда Казанской губернии. Некрасов приехал в село Новоспасское вместе с И. И. и А. Я. Панаевыми в конце мая—начале июня (см.: Панаев, с. 213, 214; Панаева, с. 149; Юшков, с. 39—40). Знакомство Некрасова с Г. М. Толстым относится к осени 1845 г. (см.: Панаев В. А. 1901, с. 491). Впечатления от поездки отразились в романе «Три страны света» (см.: Чуковский. Григорий Толстой и Некрасов, с. 379—382).

С. 49... он бывал за границей... — Г. М. Толстой был в Германии и во Франции в 1841 и 1844—1845 гг. (см.: Чуковский. Григорий Толстой и Некрасов, с. 387—391).

С. 49. ... обладал некоторым либерализмом. — В 1844—1845 гг. в Париже Г. М. Толстой был дружен с М. А. Бакуниным и вместе с ним и В. П. Боткиным посещал собрания, в которых участвовали К. Маркс, Ф. Энгельс, А. Руге, Луи Блан и другие революционеры (см.: Чуковский. Григорий Толстой и Некрасов, с. 387).

С. 49. Жили мы с ним в бане и, сидя на балконе, часто беседовали... — Ср.: «В то время Григорий Михайлович Толстой жил в деревянном флигеле (...) с террасой, выходившей в сад. Тут-то, на этой террасе (...) часто сиживали Некрасов, Панаев и Толстой» (Юшков, с. 39—40). Балкон — здесь: «крыльцо».

С. 49. В соседство приехал Панаев с семьей... — И. И. Панаев приехал с женой (см. примеч. выше).

С. 49. ... у него было там имение. — Имение И. И. Панаева в селе Богородском находилось в Спасском уезде Казанской губернии.

С. 49. Я возбуждал вопрос об издании журнала. — См. об этом также: Панаева, с. 153.

С. 49. Панаев заявил, что у него есть 25 000 {рублей) свободного капитала. — См. также об этом письмо Некрасова к Г. М. Толстому от февраля 1847 г. (ПСС, т. X, с. 63). В ноябре 1845 г. И. И. Панаев заложил в С. -Петербургском опекунском совете по казенным подрядам часть своего имения в селе Богородском на сумму 6970 руб. серебром (23 764 руб. ассигнациями) (см.: С. -Петербургские сенатские объявления о запрещениях на имения, 1846, № 16). Ср.: Панаев, с. 153.

С. 49. Толстой обещал ссудить также 25 000. — См. также об этом в письме Некрасова к Г. М. Толстому от февраля 1847 г. (см. выше). Участие Г. М. Толстого в издании «Современника» не состоялось.

С. 49. Тогда я поспешил в Петербург. — Некрасов уехал от Г. М. Толстого раньше Панаевых (см.: Панаева, с. 154). В июле он был уже в Петербурге.

С. 49. Журнал «Сын отечества» умирал... — Издание журнала временно прекратилось в июле 1844 г.

С. 49. ... издатель его Масальский... — «Сын отечества» издавался А. Ф. Смирдиным, под редакцией (с 1842 г.) К. П. Масальского.

С. 49. Я ездил к нему... — Некрасов ездил в Ревель к К. П. Масальскому не позднее чем в первых числах сентября 1846 г. (см.: Достоевский, т. XXVIII, кн. 1, с. 125).

С. 49. ... дело ни к чему не привело... — К. П. Масальский решил редактировать «Сын отечества» сам, совместно с Е. Ф. Розеном (см.: Белинский. Письма, т. III, с. 360). Издание возобновилось в 1847 г. (редактор — К. П. Масальский, издатели — М. Д. Ольхин и К. И. Жер- наков).

С. 49. ... тогда я пошел к Плетневу... — Переговоры Некрасова и И. И. Панаева с П. А. Плетневым происходили в сентябре 1846 г. (см.: Переписка Грота с Плетневым, т. II, с. 827; Белинский. Письма, т. III, с. 360).

С. 49. ... издателю «Современника»... — П. А. Плетнев стал издателем «Современника» в 1838 г.

С. 49. ... начатого Пушкиным в 36-м году. — При жизни Пушкина в 1836 г. вышло четыре тома. В 1837 г. под редакцией В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, В. Ф. Одоевского и П. А. Плетнева вышло также четыре тома в пользу семейства покойного Пушкина.

С. 49. Плетнев легко согласился... — См. письмо П. А. Плетнева к Я. К. Гроту от 24 сентября 1846 г.: «Панаев и Никитенко подговаривают меня сдать „Современник)” на их редакцию. Это мне очень по сердцу» (Переписка Грота с Плетневым, т. II, с. 827).

С. 49. ... уступил мне и Панаеву журнал... — 23 октября 1846 г. между П. А. Плетневым и И. И. Панаевым был подписан договор об аренде журнала сроком на десять лет (см.: Евгеньев-Максимов. Совр I, с. 36—37). Некрасов как соиздатель журнала фигурирует в объявлении об издании «Современника» на 1847 г. (см.: С, 1846, № 11, 12, с. 236— 242). Редактором «Современника» был утвержден А. В. Никитенко.

С. 49. ... написал контракт: с каждого подписчика давать Плетневу рубль... — По пункту восьмому арендного договора И. И. Панаев обязывался платить П. А. Плетневу, сверх ежегодных 857 руб. 14 коп. серебром, по шесть процентов с рубля с каждого подписчика сверх тысячи двухсот, необходимых для покрытия издержек издания (см.: Евгеньев-Максимов. Совр I, с. 37).

С. 49. ... то мы ему платим 30 000 рублей неустойки. — См. пункт десятый арендного договора: «восемь тысяч пятьсот семьдесят один рубль 43 коп » серебром, т. е. приблизительно 30 000 руб. ассигнациями (см.: Евгеньев-Максимов В. Черты редакторской деятельности Н. А. Некрасова в связи с историей его журналов. — ГМ, 1915, № 11, с. 41).

С. 49. ... успех блистательный. Было 2000 подписчиков... — В 1846 г., когда журнал редактировался П. А. Плетневым, было 233 подписчика (см.: Русская периодическая печать (1702—1894). М., 1959, с. 241).

С. 49. ... обязались платить 3000 рублей Плетневу в год. — Новый договор об аренде журнала сроком на десять лет был заключен 13 января 1852 г. По этому договору Некрасов и И. И. Панаев обязывались, как и ранее, платить П. А. Плетневу 3000 руб. ассигнациями в год (857 руб. 14 коп. серебром), но без надбавки условленного процента за превышение минимума подписчиков (см. с. 233). В 1852 г. число подписчиков на «Современник» составляло 2000 человек — столько же, сколько в начале издания, при переходе журнала к Некрасову и И. И. Панаеву (см.: Русская периодическая печать (1702—1894). М., 1959, с. 244).

С. 49. ... тут начались страшные гонения цензуры. — 23 февраля 1848 г., после того как стало известно о падении трона во Франции, начальник III отделения граф А. Ф Орлов представил на утверждение императору доклад, в котором было отмечено вредное направление некоторых статей в «Современнике» и «Отечественных записках» и предлагалось «усилить строгость цензурного устава и надзор за самими цензорами» (Лемке М. Николаевские жандармы и литература 1826— 1855 гг. СПб., 1908, с. 177). Вслед за этим был образован Временный негласный комитет по наблюдению над литературой. В 1848-м и последующих годах в докладах членов этого комитета, известного под названием Бутурлинского, фигурировал «Современник» (см.: Лемке М. Очерки по истории русской цензуры и журналистики. СПб., 1904, с. 214— 215, 222, 226—233).

С. 49. ... наибольший успех «Современника» в 1861 г. — было 6800. — В 1861 г. число подписчиков «Современника» достигло 6658 (см.: С, 1862, № 1). В дальнейшем число подписчиков уменьшалось.

С. 49. От Краевского я получил «Отечественные записки»... — Журнал «Отечественные записки» издавался и редактировался Некрасовым с 1868 г. (договоры на аренду  «Отечественных записок» см. на с. 260—266, 268—273).