Глава 5.
ЮРИЙ ИОСИФОВИЧ КОВАЛЬ (1938-1995)
Если вас пригласят на выставку произведений художника Ю. И. Коваля — живописца, скульптора, резчика по дереву и камню, не удивляйтесь совпадению фамилии, инициалов имени, отчества с фамилией, инициалами любимого детьми и взрослыми писателя. Это — выставка его произведений. Если в указателе произведений переводной литературы вы увидите в числе переводчиков имя Юрий Коваль, тоже не удивляйтесь. Это все он же — писатель Юрий Иосифович Коваль. Он же — киносценарист и поэт. Он же — исполнитель-гитарист своих, авторских песен... А еще Ю. Коваль — интересный рассказчик, охотник, рыболов. Он знал и любил природу так, как мог чувствовать и знать ее только он. Он — «мастер на все руки» — очень любил жизнь. Жил, как и работал, упоенно, творчески, без оглядки... Страстно, интересно. Было у него много друзей. Кто хорошо знал Ю. Коваля, не мог оставаться к нему равнодушным. Сегодня можно было бы составить добротную книгу рассказов друзей Юрия Иоси-фовича о его охотничьих странствиях, о его увлечениях искусством, людьми, о его любви к детям.
Небезынтересно, думаю, и то, что Коваль по образованию, опыту работы — наш коллега. Он коренной москвич, после окончания школы в 1955 году поступил на филологический факультет Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина. А по окончании его поехал работать учителем в степную деревню Емельянове в Татарии. Сочинять, издаваться начал еще студентом: редактировал факультетскую газету, печатался в институтской многотиражке. Вернувшись в Москву из Емельянова, снова работает в школе, печатается уже в профессиональных журналах «Вопросы литературы», «Детская литература». Его произведения появляются на страницах популярных изданий:
«Огонек», «Смена», «Пионер», «Мурзилка». Первые его книги публикует издательство «Малыш».
В 60-е годы выходят в свет сборники стихов: «Станция Лось», «Слоны на Луне». Уже тогда он работал над большой книгой «Алый». В дружественном продолжительном сотворчестве со сказочным художником Татьяной Мавриной рождались книги «Стеклянный пруд», «Заячьи тропы», «Журавли», «Снег», «Белочки», «Жеребенок». Все созданное Ю. Ковалем оригинально по форме, своеобразно по стилю и неисчерпаемо: мысли, подтекст, чувства, душевное состояние открываются все новыми гранями при перечитывании его произведений. Они реалистичны и сказочны; в них — изящная ирония и открытый добродушный юмор; правда бытовой детали, тончайшие и точные наблюдения за природой, живые конкретные впечатления от общения с людьми, которые становятся как бы лично знакомыми и читателю... И — гротеск, небывальщина. Вот «Приключения Васи Куро-лесова» или «Чистый Дор», «Кепка с карасями»... Все перечисленные выше особенности стиля есть в каждом из этих произведений. И вместе с тем каждое из них по-своему пластично, музыкально. У каждого своя интонация. Все они в той или другой мере из жизни автора, и ни одно не есть его биография...
О повести «Недопесок» Белла Ахмадулина сказала: «Не-допесок — это я»... На совещании по проблемам литературы для детей Имант Зиедонис, автор «Разноцветных страниц», говорил, что «проза Коваля, какую книгу ни прочитай, — игра красок, сопрягающаяся с игрой слова... Как и «Голубая сказка» Хейно Вяли, произведения Коваля открывают мысленному взору ребенка цвет слова»... А Спиридон Вангели (его произведения Ю. Коваль переводил с молдавского) тогда же заметил: «Мы все верно говорим, что дети нуждаются в счастье, что одна из задач литературы — помочь им почувствовать себя счастливыми... Книги Коваля убеждают, что счастье — всюду: оно в нас, в каждом из нас. Надо только уметь помочь ребенку-читателю увидеть эту возможность...»
В числе своих учителей Ю. Коваль называл Бориса Викторовича Шергина. Говоря о своей дружбе с ним, отмечал, что учился у него не только, а может, и не столько литературному стилю, сколько его отношению к жизни, мудрости, выносливости...
О творчестве Ю. И. Коваля еще, видимо, будут написаны, изданы различные по жанру статьи, книги, исследования. Давайте и мы чуть подробнее остановимся на отдельных произведениях, охотно читаемых младшими школьниками. Прочитаем их сегодня с учетом тревоги, вызванной экологией духа, значения детства для подготовки человека к истинной свободе выбора.
В послесловии к книге«Полынные сказки» (1987), имеющей подзаголовок «Повесть о давних временах», Георгий Семенов не без основания пишет: «... на свете мало писателей, труд которых способен пробудить ответный труд в благородном сердце читателя, когда, вовсе не желая учиться, читатель невольно становится послушным и очень прилежным учеником, листая страницы талантливой книги. Вот, мне кажется, Юрий Коваль — тот самый писатель, который умеет увлекать своим трудом даже самых ленивых. Незаметно для самого себя читатель перелистает страницы его книги и станет чуточку умнее, чуточку внимательнее к людям и поймет нечто такое, чему и название-то трудно подыскать... Может быть, поймет, что он человек и что живет он среди интересных, не похожих друг на друга людей, которых надо уважать и, если можно, любить».
Пробудить любовь к людям. Почувствовать необходимость уважать людей. В этом и кроется источник гуманизации человеческих отношений, формирования доброжелательной жизненной позиции начиная с раннего детства.
Названное издание «Полынных сказок» сопровождено рисунками Николая Устинова — одного из самых поэтических современных художников. Он иллюстрирует разных писателей, в том числе произведения И. С. Тургенева для детей. Тургеневский лиризм, музыкальность, нежность рисунка, гармонический полифонизм красок в работах Н. Устинова органичны и поэтическому пафосу сказок Ю. Коваля. Два разных художественных таланта, сливаясь, придают «Полынным сказкам» особую выразительность. Книга открывается коллективным портретом ее героев. Он выполнен художником в форме традиционной старинной фотографии: сидя и стоя, люди словно застыли перед нами, — смотрите на нас, вот мы перед вами. В рисунке много синего, голубого цвета и солнца — непосредственно в красках и в душевном настрое маленьких и взрослых персонажей. Ясные, открытые лица. Внимательные глаза. Во взглядах ощутимы теплота сердец, задушевность и приглашение к диалогу.
Начинаем читать: «Это было... Давно это было. Это было, когда я еще любил болеть. Но только не сильно болеть», — спокойное доверительное повествование о детстве. Тихое, лирическое начало. Искренняя интонация подкупает. Ничего особенно с нашим героем не происходит. Но нам уже интересно: «Почему он любил болеть? Как можно любить болеть?» Автор спешит признаться — «обидно болеть». Особенно летом. Однако, когда болеешь, мама спешит к тебе, угощает вкусным чаем и... рассказывает сказки. А еще рисует... Уютно. Хорошо, когда мама рядом, а сказка уносит далеко-далеко. Столько милых картин проносится в воображении. На долгие годы хватит для приятных воспоминаний. Ведь сказки эти о жизни, о том, что полюбилось в детстве. О маме, о ее деле, о людях, с которыми она работала. О Полыновке, где была мамина школа, где родилась девочка Леля. Ее образ скрепляет все сказки не только и не столько сюжетно, сколько интонационно, поэтически, придавая им особый настрой. Леля открывает мир, начиная от комнаты, где стоит ее кроватка, включая жизнь деревни и далекого мира, через знакомство с работой школы, с друзьями мамы, с необычными посетителями, «волчками», которые «были сосланы на каторгу, в Сибирь».
В открытиях Лели немало самого обычного: что такое крыльцо, почему на завалинке можно сидеть, и почему она именно так называется, и почему ни завалинка, ни поросенок не летают? Завалинка, ясное дело, не летает, потому что она заваливает дом снизу, чтобы под него ветер не дул. А поросенок? «Почеши-ка мне пузо, — говорил вроде бы поросенок и терся об ногу Лели». Девочка чесала ему пузо, и поняла, почему он не летает. Совсем не потому, что не имеет крыльев. «Крылья можно приделать и к поросенку. А просто те, кто чешет пузо, летать никак не могут. Или летай, или пузо чеши». Так размышляет маленькая девочка Леля и, конечно, заражает своими открытиями читателя, который постарше ее, но еще далеко не все познал в окружающем его мире. Ее выводы отнюдь не примитивны. Они — со значительным подтекстом. В нем и заложен основной смысл. Вместе с Лелей очень приятно почувствовать, что самая обычная жизнь полна интересных неожиданностей. Девочка поняла: главное — «это не то, что на крыльце можно сидеть, главное, что у нее есть это крыльцо и завалинка, и луг, и одуванчики.
А сидеть можно на чем угодно.
Да хоть на стуле, да хоть на поросенке Феде, если вовремя сказать ему:
— Стой, Федор!»
... Главное — почувствовать себя в этом живом и многокрасочном мире не чужой. Почувствовать себя его частицей, нужной всему живому. Жизнь так многообразна, а удивительное, прекрасное — рядом. Только надоуметь увидеть, услышать все прекрасное и необычное. Как прекрасно, например, понять, что мама — учительница — учит детей не только писать, читать, но именно летать: «... Леля понимала, что читать и писать — это все равно как «летать, только немного по-другому». Такой вывод вовсе не сказочная придумка. Таково мироощущение девочки,состояние ее души. Мама помогла ей в первое лето жизни увидеть и почувствовать мир как бы в полете, возвышенно. Обратим внимание на запев становления лелиного внутреннего «я»: в этом — утро лели-ной души. Девочка бежит сквозь одуванчики. Слышит, как они звенят. Точнее, Леля уверена, что эти удивительные солнечные растения звучат. Все вокруг — и золотистый луг, и голубое небо над головой, и нежная отзывчивая мама — все прекрасно, звонко, удивительно. Вот мама показалась девочке «огромным существом», схватила ее и подбросила в воздух. У Лели «тихо замерло сердце». — «Не бойся, Леля, не бойся, — послышался голос. — Не бойся, когда тебя подкидывают в воздух. Ты ведь умеешь летать. Все, что есть на земле, — принадлежит тебе, человеку. Ты — не чужая и отвечаешь за этот удивительный мир, который открыт перед тобой. Только надо захотеть уметь слышать все голоса, видеть все краски, чувствовать радости и боли. Уметь удивляться и любить эту трудную, иногда и горькую жизнь». Не случайно писатель предлагает в запеве книги первой «Сказку о Полыновке»...
... Деревня так называется, потому что «повсюду — на полях и на дорогах — бушевала полынь.
В жаркие июльские дни запах полыни пропитывал и солнце, и воздух, и облака.
И дожди были здесь полынные. И грозы...». Перед глазами встает словно говорящими красками созданная живая картина — зримая и ароматная, полынная.
Наши дети сегодня нередко слышат о кислотных дождях Их надо бояться. А в Полыновке — полынные дожди: густые, запашистые, живительные и ласковые, хотя полынь, как ич вестно, горькая трава. Горькая, но полезная. Успокоительная' Не случайно, напомнив, что полынь — горькая трава и народный символ горечи, писатель, однако, тут же с чувством симпатии говорит о людях, вырастающих под полынными дождя-ми на полынной земле: “Интересные и очень простые люди были полыновцы. Они и сами были какие-то полынные •— тихие, степные, полевые. Гордостью села были девушки”. Далее мы убеждаемся, как степенны и внимательны друг к другу полыновцы: никто никогда здесь в беде не останется одиноким. Каждый всем дорог. Выручить односельчанина, да и любого другого человека из беды для полыновцев — само собой. Добро, ласка — центр притяжения, главный импульс движения души и взрослых, и детей. Вспомним забавный эпизод, как продавали клеенку в местном магазине. Или как озорной Мишка уходил в солдаты... Надоело независимому цыганенку жить в одной и той же деревне, да еще терпеть, что школьный сторож дед Игнат моет его в бане. “Ухожу, — сказал Мишка. — В солдаты!” Даже Леля не смогла удержать его. Взял мальчик большой мешок “складывать в него военную тайну” и ушел. На другой день “бродячего солдатика” нашли спящим на опушке леса. Под головой у него был полный мешок лесных орехов — его “военная тайна” для полынных детей...
Немного пожил Мишка в Полыновке. Но и этого было достаточно, чтобы впитать “полынные” нравственные нормы — делать людям добро. Каждый как может. По-своему. Пришлый Мишка был свободен в выборе: где, как жить, что делать. Он выбрал жизнь в Полыновке по законам добросердечия. Это и составляет предмет исследования писателя.
Особое значение в повести получает авторская мысль о ценности для каждого человека уютного дома. Не богатого, а именно уютного, теплого, родного. Праздник дома, праздник тихой личной радости в системе такой концепции представлен как понятная и значимая для других радость. В этом — одна из особенностей и ценностей народной эстетики: ласковый быт оставляет добрый след в душе с детства на всю жизнь. Это может быть ритуальный праздник, связанный с движением времени, изменением времени года, сельского труда. А может быть и сугубо семейный праздник рождения, встречи, когда забота о радости для всех уживается с заботой о ладовом пении, о том, чтобы балалайка, сделанная из дерева, “не простудилась” (“Сказка о метельном празднике”).
Интонация праздника родного дома пронизывает всю книгу: уютно по-домашнему в школе; теплы, человечны взаимоотношения учительницы и учеников; учительницы, истопника и родителей учащихся. В занятиях много игры. В ней Приятно участвовать. День рождения ученицы — не только семейный праздник. Это — радостный день для всех ребят. ^1ожно возразить, оспаривая реальность такой “идиллической” картины: это, мол, с натяжкой достижимо в маленькой сельской школе. Возражение это, по нашему мнению, несостоятельно. Речь идет, разумеется, не о том, чтобы день рождения каждого ребенка-москвича, скажем, праздновала вся столица. Суть дела — в стиле отношений. В народной педагогике доброжелательства, истинного гуманизма. Ее исповедовала учительница в Полыновке.
Чтобы немного расширить представление о сущности педагогического процесса, ставшего одним из главных предметов художественного анализа автора “Полынных сказок”, прикоснемся еще раз к ним. Игра, как было замечено, пронизывает всю жизнь детей. Их учебную, познавательную деятельность. В ней раскрываются индивидуальности школьников и взрослых. Скрепляются невидимые нити добротворчества, превращаясь в соборность, духовное единство, создающее благоприятную атмосферу пробуждения и созревания альтруизма, возвышенного сознания, взаимопонимания. Вспомним “Сказку о снежных часах”.
...“А к большой перемене выглянуло вдруг солнце из снежных облаков — ослепительно засияла пришкольная поляна, та самая поляна, на которой весной было много одуванчиков.
— А теперь все пойдем на улицу, — сказала Татьяна Дмитриевна, — будем делать снежные часы.
— Как так? Какие часы?
— А так, — улыбнулась учительница. — У каждого из нас будут свои часы”. Так начинается сказка. Вслушаемся в интонацию диалога: доверительная, домашняя. Заметим: учительница, отвечая на вопросы детей, говорит — “У каждого из нас (!) будут свои часы”. Отношения строятся не по принципу: я — педагог, ведущий; вы — ведомые. В этом случае ее ответ был бы таким: “У каждого из вас (!) будут свои часы”. Мелочь? Конечно. Но существенная, как витамин доверчивости, единения взрослого и детей. Все на одной ступени сотворчества...
В оценке результатов детского труда-творчества не случайно доминирует критерий красоты: “Огромное количество Нежных часов рассыпалось по поляне... Самые красивые часы получились у Максима. Палочку, которая стояла в середине, он застругал ножом, как часовую стрелку, и тень получилась необыкновенной — как синее копье лежал на снегу этот след солнца”. 'Эстетическое народ никогда не отделял от нравственного. В народной эстетике “добрый молодец” означает всеобъемлющее определение: молодой, статный, красивый — прекрасный. Так и в практике полынской школы. Учительница оценивает одновременно результат детского творчества и отношение ребенка к делу, его нравственную установку. В такой ситуации нравственное, душевное самовыражение и развитие ребенка естественно. Каждый рад своему и чужому успеху. Каждый приходит к ближнему — к другому на помощь выражая таким образом толстовский тезис о конкретном ежедневном проявлении любви “ко всему роду человеческому”...
Группу учащихся начальной школы мы попросили в рисунке передать свое понимание рассказа Ю. Коваля “Алый”. Им открывается серия произведений о службе на границе, о дружбе пограничника Кошкина с собакой, которую он назвал Алый. Рассказ динамичен. События, составляющие фабулу, увлекают детей. Они охотно рисуют историю дружбы Кошкина с собакой, которую он любовно вырастил, эпизоды схваток с нарушителями. Чаще всего рисуют Алого щенком, подчеркивая заботу пограничника о нем: “Кошкин кормит щенка; играет с ним”. Но вот удивительный рисунок второклассницы: рядом с умирающей собакой и склонившимся над ней плачущим Кошкиным — маленький щенок. Рассказ, казалось бы, не дает пищи воображению для такого рисунка. В сюжете произведения рядом с Алым нет щенка. Он вроде бы и не подразумевается. Беседуем с девочкой.
“ — Аня, расскажи, пожалуйста, что ты нарисовала? Что ты хотела сказать своим рисунком?
— Алый умирает. Его много раз ранил дяденька, который границу нарушил. Кошкин плачет. Видите: он наклонился над Алым и слезы капают. Еще он рассказывает Алому, что скоро придет посылка, чтобы Алый не умирал. Так он бодрит Алого. Он любит его и жалеет. Алый все понимает. И ему жалко Кошкина. “Жалко мне тебя, Кошкин”, — так в рассказе написано. Алый так думает, а сказать не может. Вот он и подарил Кошкину своего щенка. Как бы выродил щенка, чтобы Кошкин не остался один. Кошкин будет играть с этим сыночком Алого и помнить его. Жалеть будет и Алого, и его сыночка. Ведь щенок долго-долго будет расти. И все время Кошкин будет играть с ним. Алый пожалел Кошкина. Если сыночек Алого вырастет и потом его снова нарушитель убьет, тогда нового щенка надо придумать... Пусть Кошкин не плачет. Мне его тоже жалко. Он хороший. Он жалел Алого. Не динал. Не ругал. Хорошо кормил. Играл с ним...
— А в рассказе об этом ничего не написано.
— Ну и что?! Как же обо всем написать? Тогда будет очень длинно. Тогда и не прочитаешь до конца, — резонно возразила девочка. — Вы прочитайте еще раз конец рассказа”. Читаем вслух для всех детей, участвующих в беседе.
“Алый тяжело дышал, и глаза его то просветлялись, то становились мутными. Кошкин глядел в них и не знал, видит ли его Алый.
Но Алый видел Кошкина и понимал, что это Кошкин — мужик хороший...
— Умрет он, — сказал фельдшер.
Но Кошкин не поверил. Он сидел рядом с Алым и гладил его по голове. Он рассказывал Алому, что скоро получит из дома посылку. А там, в этой посылке, чего только не будет: и колбаса, и сало, и коржики.
— То-то пожуем, — говорил Кошкин. Алому было приятно слушать голос Кошкина. Но только над головой его поплыли длинные мягкие птицы, закружили ее, заворожили. Голова его стала такая тяжелая, что он не смог ее больше держать и уронил на передние лапы.
“Жалко мне тебя, Кошкин...” — подумал было Алый, но не сумел додумать, почему он жалеет Кошкина. Алый вздрогнул два раза и умер.
А Кошкин никак не мог понять, что Алый умер. Он гладил его и говорил:
— И колбаса там будет, и сало, и коржики...”
Трагический финал. Не раз уже различные специалисты от литературы и педагогики стремились доказать, что он недопустим в произведениях для детей, особенно младшего школьного возраста: рождает горечь, пессимизм, перегружает психику, склонную к эмоциональной реакции. Суть дела, видимо, не в факте смерти, а в позиции автора, в интонации, в эмоционально-эстетическом настрое. Ю. Коваль не ушел от анализа смерти собаки: даже процитированное дает основание сказать, что здесь не констатация смерти, но анализ процесса умирания полюбившегося детям героя. Точный, казалось бы, беспощадный: “... вздрогнул два раза и умер”. Почему детское воображение дает толчок не трагическому, а оптимистическому сюжету? Почему не задерживается, не останавливается на эпизоде смерти, а обусловливает дальнейшее движение жизни? Потому что внутренняя установка рассказа добрая, созидательная: доминирует любовь. Взаимная любовь пограничника и собаки. Любовь автора к Кошкину и к Алому. Любовь автора и его героев — к жизни, ко всему сущему — доброму. Это чувствуют дети.
Такое мироощущение, устремленность в будущее, вера что жизнь не остановится, что она бесконечна и в ней должно быть добро, — такое понимание близко детям. Рисунок Ани символичен для восприятия рассказа младшими школьниками, для понимания сущности и развития детского воображения, рождаемого гуманистическим искусством. Возможно, в этом — своеобразие творчества именно Ю. Коваля. Оно обращено в значительной мере к подсознанию. Диалог писателя и читателя здесь строится на основе внутреннего чувствования — ощущения, которое не всегда можно точно сформулировать. А может быть, и не нужно? Вспомним стихи И. Бунина, С. Есенина о природе, точнее — об ощущении ее дыхания, изменяющихся оттенков снега под солнцем, о грибном запахе поздней осенью в овраге около старого дерева, где — намокшая потемневшая листва... Человеку хорошо. Или грустно... Он любуется молча- Он занят. Оставим его в его душевном состоянии, если оно не требует врачевания. Впрочем, невмешательство тоже бывает иногда целебно... На нашем занятии, после чтения вслух, дети не молчали: “... И мне жалко Кошкина, как он плачет”, — живо посыпались такие и подобные реплики, когда мы выполнили просьбу Ани прочитать еще раз конец рассказа для всех участников беседы.
.. В народной эстетике и педагогике, в народной речи — жалеть и любить — родственные понятия. “Она жалеет своих детей, поэтому так бережет их, заботится о них”, — говорят о любящей матери. “Вот безжалостная”. Или: “Вот бессердечная”, — судят ту, которая не любит. Жалеть — значит любить деятельно. Жалеть — помогать, исцелять, поддерживать без расчета на вознаграждение. Такую любовь — деятельную и действенную — утверждает и одна из самых замечательных повестей Ю. Коваля“Недопесок”.
И старшие дошкольники, и младшие школьники, и подростки с неизменным восторгом говорят о повести. Об этом же свидетельствуют и многочисленные детские письма. В этом произведении великолепно открылся своеобразный талант писателя: его мудрость и юмор; живописная конкретность, изображение реального в теснейшем переплетении со сказкой, выдумкой, приключением. Остроумны сюжеты, увлекательны герои. И такой доверительный, подкупающе искренний, неравнодушный, интонационно неисчерпаемый голос писателя. “Каким вы представляете автора повести “Недопе-сок”?” — спросили мы у третьеклассников. “Он такой, как пограничник Кошкин”. “Он похож на самого недопеска Наполеона Третьего”. “Он похож на путешественника с рюкзаком”. “Нет. Он просто турист, всегда все изучает и веселый. А еще, наверно, добрый. Не унывает он”. “А я думаю, только не смейтесь, он похож на дошкольника Серпокрылого: упорный, справедливый, хитрый и заступчивый. Он заступается за Наполеона, хотя в книжке все это делает Серпокрылыч!”...
Вот такие характеристики получил писатель от детей. Соглашаясь с ними, мы поставили бы эпиграфом к творчеству Ю. Коваля поэтическое утверждение Р. Тагора:
Именуют богатством блага те, что вовне.
Настоящее благо существует во мне.
Эта кратко выраженная мудрость в полной мере соотносима с эстетической и нравственной установками повести “Не-допесок”. Конфликты, дела, поступки героев (и взрослых, и детей), пафос произведения — все убеждает, что истинное богатство — в самом человеке. Возраст при этом не играет решающей роли. Дошкольник Серпокрылов внутренне сильнее, значительнее не только своих старших друзей-школьников, но и взрослых персонажей повести, в том числе внешне респектабельных, представительных и значимых. Таковы по социальному статусу директор звероводческого хозяйства Губернаторов и директор школы Некрасов. Ни пост, ни рост, ни пыжиковые шапки и персональные машины не придают им той изумительной силы, которая предопределяется внутренним багажом романтического добросердечного Серпокрылова.
... Был обнаружен беглец Наполеон Третий. Директора торжествовали победу. “Две золотом сияющие пыжиковые шапки зажглись на школьном крыльце. Большие и пушистые, как стога сена, они ослепляли второклассников, и только лишь хвост Наполеона мог сравняться с ними в пышности и величавой красоте”. Заметим ироничное: “большие и пушистые, как стога сена” дорогие шапки ослепляют присутствующих в школе в этот торжественный момент кажущейся победы рослых директоров. А тем временем маленький Серпокрылов отпускает Наполеона Третьего на свободу. Мальчик не подвластен конъюнктуре, силе авторитета. Он свободен внутренне. У него нет страха, поэтому он поступает в интересах страдающего. Серпокрылов чужд конформизма. Его сила во внутреннейинстинктивной нравственности. Она диктует поведение, которое закономерно отвечает идеалу уважения другого человека, идеалу справедливости, совести, чести, внутренней независимости. Мальчик не мог не оценить и не разделить стремление недопеска вырваться на свободу, умчаться в романтическую живительную даль — на Север. Если у него “своя верная линия”, которая ведет на Север, значит, нельзя мешать зверьку. Значит, надо помочь ему вырваться на свободу, быть самим собой — гордым, прекрасным, независимым и неподкупным. Другим Наполеон Третий и не может быть. Как не может стать иным, изменить себе и гордый свободный дошкольник Серпокрылов.
Полна поэзии, глубокого эстетического и нравственного подтекста вся история бегства недопеска. Выразителен, хотя и крайне лаконичен, ее конец. Колеблющаяся и поэтому измученная Вера не понимает спокойствия своего друга Сер-покрылова. Он не винит ее за то, что она предала Наполеона Третьего, да и его спасителя: найдя недопеска в конуре своей собаки, отвела его к людям.
“ — Вовсе он не бежал на полюс, — сказала Вера. — Он у Пальмы был”, — ищет оправдание для себя девочка. “ — Ну и что?
— Значит, полюс ему не нужен.
— Чепуха. Он забежал попрощаться.
— Это люди прощаются, — сказала Вера и печально покачала головой, — а звери нет. Он же не человек.
— Не человек, а тоже понимает.
— Звери не прощаются.
— Еще как прощаются...
— Значит, я виновата, — сказала Вера.
— Он снова сбежит, — успокаивал ее дошкольник. — Не волнуйся. Теперь его не удержишь”... “... Ровно через месяц недопесок снова сбежал. На этот раз он нигде не задерживался и наверняка добрался до Северного полюса”.
Таков финал повести. Отталкиваясь от него, с детьми хорошо поговорить о внутренней силе Серпокрылова и гордого маленького зверька. Об истоках непреодолимой потребности каждого из них реализовать себя в действиях, в поступках, в жизни, достойной своего внутреннего “я”. Об истоках и основах самоуважения, самосозидания. Вслушаться в свой внутренний голос, в свои чувства, возникшие при чтении повести.
Поразмышляйте, пожалуйста
1. В анализе книги “Полынные сказки” сказано, что иллюстрации Н. Устинова гармоничны стилю Ю. Коваля. Вы согласны? Если согласны, постарайтесь развить эту мысль: в чем проявляется гармония? Если не согласны, пожалуйста, аргументируйте свою позицию.
2. “Самая легкая лодка в мире”—так называется одно из произведений Ю. И. Коваля. Оно завораживает читателя — необычная форма повествования проявляет сложный замысел автора. Младшим школьникам эта книга, видимо, еще не всем доступна. Читателям нашего учебника, полагаем, “Самая легкая лодка в мире” интересна. Подумайте о стиле, пафосе, особенностях языка, интонации этого произведения, сравните его с другими сочинениями писателя. В чем вы находите их близость? В чем несхожесть?
Советуем прочитать
Аким Я. Писатель и его книга//Коваль Ю. Кепка с карасями. — М.: Дет. лит., 1985.
Васюченко И. Из колдовства и обломков: Заметки о книгах Ю. Коваля//Детская литература. — 1992. — № 11—12.
Висков А. Огоньки Чистого Дора//Детская литература. — 1988. - №2.
Коваль Юрий. Поздним вечером ранней весной: Избранное. — М.: Дет. лит., 1988.
Коваль Ю. Полынные сказки/Рис. Н. Устинова. — М.: Дет. лит., 1987.
Мотяшов И. Праздник теплого дома в злую погоду. — М.: Дет. лит., 1990.
Шевалдина Т. Почувствовать полет, или Воспитание гуманизма//Начальная школа. — 1990. — № 7. — С. 72—76.