16 марта 1874 года.
Казань, Яицкая улица. Соб<ственный> дом.
Милый друг
Николай Алексеевич.
Третьего дни я получил твое письмецо от 2-го декабря прошедшего 1873 года;1 это письмецо было вложено в другой еще куверт, на котором мой адрес был написан рукою не совсем мне знакомою,2 и запечатан именною печатью весьма небрежно, так что разобрать слова было невозможно. Я терялся в догадках, - от кого и как, - и для разъяснения написал письмо сегодня брату Аркадию,3 а также и тебе, милейший друг Николай Алексеевич, почему твое письмецо доставлено мне через три месяца?? Как вдруг в самый момент отправления писем на почту мне приносят посылочку с почты. Ожидая от Киттена4 из Петербурга струн и разных инструментальных принадлежностей, я решительно поразился, когда вместо этих вещей увидел три тома твоих Сочинений, о получении которых я уже не мечтал и недавно приобрел здесь в книжном магазине Дубровина.5
Не нахожу слов достаточно выразить тебе мою глубокую благодарность за твое дружеское внимание, - ты мне доставил истинное наслаждение твоим, поистине драгоценным для меня подарком.
Я уже писал тебе, что только чтением твоей поэзии я научился любить поэзию; до тех пор ни Жуковский, ни Пушкин, ни Лермонтов, не говоря уже о других, не действовали на мою душу, на мое бытие; единственно, что я читал с удовольствием, это Демона Лермонтова, - все остальное его и прочих поэтов имеет, на мой взгляд, на мое понимание, что-то приторное или недоконченное, всегда оставалось чего-то желать. При чтении же твоих произведений на душе делается так полно, что и выразить нельзя. Я убежден, что ты, милый друг, довел поэзию до ее Апогея, так же как в музыке Бетховен!! Можно подражать, пожалуй равняться, но выше стать невозможно.
Не подумай, Николай Алексеевич, что пою тебе панегирик, - нет, все, что пишу, то чувствую искренне и глубоко. Не я один, здесь в Казани признают тоже, как и я, что ты далеко опередил всех поэтов - и прежних и современных.
Дети мои, Зинаида и Ахилес,6 вместе со мной восхищаются тобой, и очень многое знают наизусть, на память. Еще, еще и еще много раз благодарю тебя за дружбу, и считаю себя перед тобой в долгу, и был бы вполне счастлив, ежели бы мог когда-нибудь на деле доказать тебе мою искренность.
Пожелав тебе совершенного здоровья, долголетия и всего лучшего в мире, обнимаю тебя от всего сердца и остаюсь всегда преданным и верным твоим другом
Лиодор Панаев.
Дети мои тоже просят меня расцеловать тебя.
Примечания
1 Письмо Н. А. Некрасова неизвестно.
2 Некрасов, написав 2 декабря 1873 г. записку Л. А. Панаеву, вероятно, передал ее кому-либо из сотрудников редакции с тем, чтобы тот отправил записку одновременно со всеми тремя последними томами издания его стихотворений. Так как выпуск третьего тома задержался, то и "письмецо", вложенное в посылку, пришло поздно.
3 Младший брат Л. А. Панаева (1831--1889) - гвардейский полковник в отставке, живший в Петербурге.
4 Киттен - владелец магазина музыкальных принадлежностей в Петербурге.
5 Речь идет о трехтомном издании стихотворений Н. А. Некрасова (СПб., тип. А. А. Краевского, 1873). Издание состояло из шести частей, по два выпуска в каждом томе. На обложке третьего тома дата - 1874 г.
6 Своему сыну Ахиллесу (1862--1919) и дочери Зинаиде (1864--1885) Л. А. Панаев дал преимущественно музыкальное образование и с детства привил горячую любовь к поэзии Некрасова. Ахиллес Панаев, сделавшийся известным скрипачом и композитором, написал в числе прочих произведений два прекрасных романса на стихи Некрасова: "Внимая ужасам войны" и "Зажгло грозою древо".