А. Н. Ераков - Некрасову
10 (22) июля 1867 г. Карлсбад
Расставшись с Вами, милейший Николай Алексеевич, в Берлине, я тотчас же позаботился о пополнении Вашего гардероба и заказал себе платье. Радуйтесь: пиджак, штаны и жилетка опять не впору, и я доставлю их Вам лично - перевозка будет принята в расчет - как любезность. Сделав такое доброе дело, я позволил перевезти мое жирное тело в Карлсбад. Весу в нем значилось 167 австрийских фунтов.1 Благодарю небо, наделившее меня одышкой, заметным животом и признаками подагры, - без этих документов на право пользования карлсбадскою жизнею я бы не знал вовсе ее наслаждений.
Здесь только и слышишь: я выпил сегодня кофе с необыкновенным наслаждением, я съел в 1 часу тарелку weise Suppe2 с особенным наслаждением, принял ванну с необыкновенным наслаждением, я имел присад, хоть и очень жидкий, но с величайшим наслаждением... Одну только воду пьют с отвращением, тогда как она-то и есть виновница, что вся остальная мерзость обращается в наслаждение. Да, прошли те времена, когда забежишь, бывало, <к> Vefour'у3 и там слета перехватишь до обеда малую толику анчоусов, лионской колбасы, рюмку или две fine Champagne,4 chateaubriand aux truffes,5 немножечко сыру и только так, для пробы, бутылки две Positet-Canette'а.6 И времена эти прошли невозвратно, по крайней мере для меня, потому что в желудке моем откроется целый грязный трактир, полная очистка которого возможна только при воздержанности Филарета.7 Карлсбад, однако, сделал свое, сбавив живота вершка на три и весу на 10 фунтов. Теперь я бегаю, как должник от кредитора, не обращая внимания ни на крутизну гор, ни на обрывы, даже могу надевать подштанники стоя, чего давно не делывал. Такая перемена не могла не вызвать моей благодарности Карлсбаду, и по примеру других я намерен поместить на одной из скал целую оду Карлсбаду, сложившуюся во время частых моих пребываний в Retiraden.8 Вот конец оды:
С огромным животом, с подагрою в ногах,
С больными почками, одышкой и катаром,
Тащитесь все в Карлсбад!.. В одних его водах
Найти вам жизнь, растраченную даром!!
Здесь кормят скверно, плох климат,
Зато вас вылечит Карлсбад!
Мне даже кажется, что Карлсбаду суждено иметь и другое значение: из него начнется сближение народов и общее братство, - это я замечаю из того, что, несмотря на разнообразие племен и наречий, все немцы, англичане, поляки, венгры, чехи, французы и русские заняты положительно одною мыслею: где бы найти порядочный обед, - и если кому-нибудь удается съесть неразвалившуюся курицу или не совсем синюю телятину, то со слезами радости спешит сообщить другому, забывая различие национальности. <...> Меня сильно занимают виды - чего тут на услышишь, чего не увидишь? И пан Голуховский, и пан Понятовский, и Бранецкий, и принц Кобург-Готский, и граф Циттен, лающий собакою, - и все это показывается даром, а между тем тут же слышите: "Ну что Ваши ноги?" - "Ничего, немного подергивает. А что, вас несет еще?" - "Какой черт, этот проклятый weise Suppe заклеил совсем". - "А ведь живот-то Ваш сильно убывает". <...> У дам разговор не лучше, такой же бесцеремонный. <...>
Мне остается наслаждаться всеми этими удовольствиями только четыре дня, затем я еду в Швейцарию шляться недели на две с половиною, потом через Париж, где пробуду два или три дня, направлюсь в Трувиль купаться. В Карлсбаде я познакомился с С. П. Боткиным,9 он-то и посоветовал вместо Биаррицы направиться к северу. Ну как Вы? Началась ли охота?! А с нею вместе пошла ли в ход берлинская корзина,10 на которую после Карлсбада я буду смотреть только со смирением.
Петр Иванович11 Вам посылает искренний поклон, ему теперь чистит ноги и вырезает мозоль первейший оператор в мире - некто Ульрих, которого не один раз выписывали из Карлсбада для той же цели к в<еликой> к<нягине> Елене Павловне. Очень может быть, что с очищенными ногами Петр Иванович пройдет скорее к цели его желаний. Из Трувиля напишу. От наших12 из Гапсаля хоть не имею писем, но знаю, что все здоровы.
До свидания.
Ваш душою
А. Ераков.
Карлсбад. 10 (22) июля 1867.
Примечания
Печатается по автографу: ИРЛИ, ф. 203, No 74, л. 1--2 об.
Александр Николаевич Ераков (1817--1886) - инженер-путеец, служил в Министерстве путей сообщения; примыкал к кружку "Современника"; автор статьи "Исследование о полной сети железнодорожных сообщений в России", напечатанной в "Отечественных записках" (1873, No 5); гражданский муж А. А. Буткевич с 1864 г. Долгие годы был близким другом Некрасова, посвятившим ему поэму "Недавнее время" (1871). До публикации настоящего письма из переписки Некрасова с Ераковым было известно 14 писем Некрасова к Еракову (Н I, 11) и 4 письма Еракова к Некрасову (см.: Звезда. 1927. No 12. С. 128--138).
1 Австрийский фунт равнялся 560.01 г; следовательно, 167 фунтов равны приблизительно 93.5 кг.
2 Weise Suppe (нем.) - протертый суп.
3 Vefour (Вефур) - парижский ресторатор.
4 Fine Champagne (фр.) - виноградная водка высшего качества, традиционно производимая в Шаранте.
5 Chateaubriand aux truffes (фр.) - жареная говядина "шатобриан" с трюфелями.
6 Positel-Canette (фр.) - марка вина.
7 Вероятно, имеется в виду Филарет (в миру - Василий Михайлович Дроздов) (1782--1867) - член Синода, с 1808 г. инспектор, а затем ректор С. -Петербургской духовной академии, с 1825 г. митрополит московский и коломенский. В своих проповедях ратовал за аскетизм, отвергая роскошь.
8 Retirade (нем.) - отступление; здесь в значении: отхожее место.
9 С. П. Боткин (1832--1889) - профессор медицины, близкий знакомый Некрасова.
10 Очевидно, дорожная корзина для провизии.
11 Речь идет о П. И. Сезеневском - враче, сопровождавшем Некрасова, а затем и Еракова в заграничном путешествии.
12 "Наши" - семейство Еракова.