• Наши партнеры
    Veloyarsk.ru - Что такое ТрансХакасия
  • Страшный год

    
       1870
    
    Страшный год! Газетное витийство
    И резня, проклятая резня!
    Впечатленья крови и убийства,
    Вы вконец измучили меня!
    
    О, любовь!- где все твои усилья?
    Разум!- где плоды твоих трудов?
    Жадный пир злодейства и насилья,
    Торжество картечи и штыков!
    
    Этот год готовит и для внуков
    Семена раздора и войны.
    В мире нет святых и кротких звуков,
    Нет любви, свободы, тишины!
    
    Где вражда, где трусость роковая,
    Мстящая - купаются в крови,
    Стон стоит над миром не смолкая;
    Только ты, поэзия святая,
    Ты молчишь, дочь счастья и любви!
    
    Голос твой, увы, бессилен ныне!
    Сгибнет он, ненужный никому,
    Как цветок, потерянный в пустыне,
    Как звезда, упавшая во тьму.
    
    Прочь, о, прочь! сомненья роковые,
    Как прийти могли вы на уста?
    Верю, есть еще сердца живые,
    Для кого поэзия свята.
    
    Но гремел, когда они родились,
    Тот же гром, ручьями кровь лила;
    Эти души кроткие смутились
    И, как птицы в бурю, притаились
    В ожиданьи света и тепла.
    
    (Между 1872 и 1874)

    Примечания

    Печатается по ПП, с. 30--31.

    Впервые опубликовано: Братская помочь пострадавшим семействам Боснии и Герцеговины. СПб., 1876, с. 73--74, с подписью: "Н. Некрасов" (перепечатано: ПП).

    В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. II. В прижизненные издания "Стихотворений" Некрасова не входило.

    Автографы: 1) первоначальные наброски, соответствующие второй половине стихотворения, на одной странице с не отделенной еще от них наметкой одной из строф стихотворения "Смолкли честные, доблестно павшие..." - ИРЛИ, ф. 203, No 29; 2) автограф первой редакции, без заглавия и даты, на том же листе, что и беловой автограф стихотворения "У Трофима",-- ИРЛИ, ф. 203, No 31.

    Датируется периодом между 1872 г., к которому относится возникновение замысла (см. ниже), и 1874 г., временем создания окончательного текста стихотворения, внесенного Некрасовым в перечень написанных в этом году стихов (ИРЛИ, ф. 203, No 42).

    Стихотворение является откликом на события франко-прусской войны и поражение Парижской Коммуны. Заглавие его повторяет название сборника стихов В. Гюго "L'Annee terrible". Некрасов познакомился с этим сборником, вышедшим в апреле 1872 г., с помощью своей сестры А. А. Буткевич. Собираясь в Карабиху, поэт 6 июня 1872 г. писал ей: "В четверг (или) в пятницу - и то подождем для тебя - мы едем в Москву и потом в Карабиху. Я очень бы желал, чтоб ты ехала с нами <...> Купим "L'Annee terrible" Виктора Гюго и будем перелагать в русские стихи дорогой. Да еще у меня есть книжица на французском, с которой ты должна меня ознакомить". Как показано в на боте И. Власова и С. А. Макашина "Некрасов и Парижская Коммуна", А. А. Буткевич выполнила просьбу брата и первые наброски стихотворений "Смолкли честные, доблестно павшие..." и "Страшный год" синтезируют впечатления от чтения сборника Гюго (ЛН, т. 49--50, с. 397--428). Окончательно обработал эти наброски Некрасов летом 1874 г., отразив, особенно в первой редакции стихотворения "Страшный год", своеобразие патетического стиля лирики Гюго (об интересе Некрасова к поэзии Гюго см. также: Русско-европейские литературные связи. М. --Л., 1966, с. 128--136). К. И. Чуковский полемизировал с И. Власовым и С. А. Макашиным, считая, что если непосредственным толчком к написанию "Страшного года" действительно явились события во Франции, то все же, так как Некрасов всегда придерживался русской тематики, стихи эти были восприняты читателями как стихи о России, тем более что и в других произведениях Некрасова русская действительность всегда была связана "с впечатлениями крови и убийства" (ПСС, т. II, с. 722). Такому восприятию способствовало и то, что, не имея другой возможности опубликовать стихотворение, Некрасов печатает его в 1876 г. в сборнике, посвященном надвигающейся русско-турецкой войне, хотя стихотворение и противоречило панславистскому направлению сборника в целом. "Страшный год" выражает отношение к расправе над парижскими коммунарами передового крыла русской общественности; Некрасов перекликается в понимании исторической сущности Коммуны с П. Л. Лавровым, М. В. Щедриным и В. С. Курочкиным (см. упомянутую выше статью И. Власова и С. А. Макашина). Но стихотворение, безусловно, выходит за пределы французской темы. В нем мотивы ожесточенной резни, всеобщих раздоров соответствуют внутренней картине мира как русского, так и европейского, в век, когда, по словам Достоевского в "Дневнике писателя" (1876, март, гл. I, ї III), наступила какая-то эпоха всеобщего "обособления", когда "всё разбилось и разбивается, и даже не на кучки, а уж на единицы" (Достоевский Ф. М. Полн. собр. худож. произв., т. XI. М. --Л., 1929, с. 149--152).

    © timpa.ru 2009- открытая библиотека