<ЖИТЕЙСКИЕ НЕВЗГОДЫ>
(В ПЕРЕСКАЗЕ Н. А. БЕЛОГОЛОВОГО)
Знакомство это относится к 1841 или, еще вернее, к 1842 году1, то есть к тому темному периоду существования поэта, когда он изыскивал всякие средства, чтобы не быть затертым нищетой и безвестностью. Крайне нуждавшийся Некрасов приютился тогда у некоего профессора Бенецкого, имевшего у себя несколько воспитанников для приготовления в разные петербургские школы; юнкер Лорис, посещая одного из этих пансионеров, познакомился тут же и с Некрасовым. Как раз около этого времени Лорис и его однокашник Нарышкин задумали нанять себе маленькую квартирку в городе, чтобы иметь собственный приют, так как их, как выпускных юнкеров, отпускали не только на праздники, но позволяли отлучаться из школы и среди недели; Некрасов, узнав об этом плане, тотчас же предложил, чтобы и его приняли в компанию, и они втроем наняли себе квартирку где-то около Николаевской, в то время грязной, в доме Шаумана. Зажиточностью товарищество похвастать не могло: Лорис получал от родителей двадцать пять рублей ежемесячно, Нарышкин столько же, а Некрасову в описываемое время отец ничего не давал, и только изредка, в неправильных промежутках и понемногу, высылала ему мать, да, кроме того, он состоял корректором в "Репертуаре и Пантеоне" Ф. Кони и сдавал в этот же журнал свои плохо оплачиваемые стихи, так что весь его доход едва ли превышал доходы его сожителей2. Все трое были очень молоды, любили весело пожить и, получивши свои небольшие доходы, чрезвычайно быстро спускали их с рук и потом, в ожидании следующей получки, впадали в меланхолию и жили отшельниками. Вот в эти-то тощие недели и периодические безденежья Некрасову приходилось особенно бедствовать и терпеть от голоду и холоду, тогда как для его товарищей юнкеров школа служила спасительною пристанью, в которой они имели все необходимое. Некрасов уже и тогда очень любил писать стихи, но выше заурядности не поднимался, и, по словам Лориса, трудно было предположить, чтобы впоследствии мог выработаться из него такой сильный поэтический талант; однако и тогда он отличался большим остроумием и наблюдательностью, которую прилагал особенное старание развивать в себе, заводя для того знакомство повсюду и с самыми разнообразными личностями; он и Лориса нередко увлекал с собой для компании в гости к разным мелким чиновникам, жившим по окраине Петербурга, а однажды, чисто для изучения типа, он свел дружбу с полицейским сыщиком, приглашая его к себе и потом с большим остроумием изображал Лорису характерные особенности своего нового знакомого. Остался от этого сожительства еще один забавный эпизод в памяти Лориса, и который он передавал с неподражаемым юмором: раз на Рождестве Некрасов предложил ему отправиться, замаскировавшись обоим, на вечеринку к одной чиновничьей семье в Измайловский полк; они вечером зашли в костюмерную лавочку, выбрали для себя костюмы, Некрасов - венецианского дожа, а Лорис - испанского гранда, и, тут же переодевшись, оставили у костюмера свое платье и условились, что они на следующее утро заедут за своим платьем и тогда заплатят и за костюмы. Взяли карету и отправились; еще дорогой они проверили свои капиталы, - хватит ли их на уплату за экипаж и костюмы? - и нашли, что хватит; но случилось так, что с вечеринки они заехали еще куда-то, что-то выпили и, только возвращаясь под утро домой, спохватились, что у них недостанет денег на выкуп платья. Лорис живо вспоминал себе этот трагикомический день, когда они сначала бегали в маскарадных костюмах по своей нетопленной квартире, тщетно стараясь согреться в коротеньких тогах и в длинных чулках вместо панталон и недоумевая, как выйти им из такого нелепого положения, и как потом, чтобы отогреть окоченевшие члены, они решили пожертвовать для растопки печи одним стулом из своей убогой меблировки и поддерживали огонь мочалкой, выдернутой из дивана, а сами расселись на полу перед печкой, на ковре, привезенном Некрасовым из деревни; скоро заговорил в них голод, а есть было решительно нечего и купить было не на что, и только после долгих переговоров лавочник, у которого были раньше заложены две серебряные ложки, единственная драгоценность Некрасова и подарок его матери, согласился отпустить им в долг студени, и дож и гранд благородно поделили между собой эту незатейливую трапезу. Приятели разослали в разные концы записки к знакомым с просьбой их выручить, но отовсюду получили отказ, и лишь к вечеру Нарышкин добыл денег и выручил их из беды. Вскоре после этого сожительство с Некрасовым прекратилось, не по причине какого-нибудь разлада, а просто по изменившимся обстоятельствам; Лорис вышел в офицеры, и приятели потеряли друг друга из виду, а когда, примерно года через два, Лорис столкнулся с Некрасовым на Невском и последний затащил его к себе на квартиру у Аничкова моста, то дела поэта, видимо, уже стали процветать: и сам он ходил щеголем, и квартира его была меблирована не без изящества. Это было их последнее свиданье. Лорис уехал вскоре на Кавказ и не возвращался в Петербург до 1878 года; Некрасов же умер в 1877 году; только когда Лорис состоял уже начальником Терской области, он получил письмо от Некрасова, в котором поэт, напоминая их прежние отношения, просил его принять участие в литераторе Благовещенском, отправленном по болезни на Кавказ, на продолжительное житье и без всяких средств к существованию, и Лорис исполнил просьбу старого приятеля 3. Я нарочно рассказал подробно все, что знал о сношениях Лориса с Некрасовым, потому что, с одной стороны, факт этот может послужить для биографов того и другого, а с другой, объяснить отчасти ту любовь к поэзии и к литературе, которую питал Лорис, <...>
Примечания
Михаил Тариелович Лорис-Меликов (1825--1888) - государственный и военный деятель, принадлежавший к "верхам" самодержавной России. Его знакомство с Некрасовым относится к началу 40-х годов, когда он учился в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
Свои воспоминания о Некрасове он рассказал врачу Н. А. Белоголовому который опубликовал их в мемуарном очерке "Граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов. 1878--1888" (PC, 1889, No 9).
Печатается по журналу "Русская старина", 1889, No 9, стр. 599--601.
1 Стр. 48. Знакомство Некрасова с Лорис-Меликовым не могло состояться в 1842 г. Мемуарист припоминал факт присылки Некрасову денег его матерью, а она умерла в июле 1841 г. Некрасов в 1875 г., в разговоре с Сувориным, вспоминая свою репетиторскую деятельность "по русским предметам" по поручению преподавателя Павловского кадетского корпуса Г. Ф. Бенецкого, называл Лорис-Меликова своим учеником ("Прометей", т. 7, 1969, стр. 288). Лорис-Меликов поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в 1841 г. Следовательно, начало знакомства относится к 1840--1841 г.
2 Стр. 49. В журнале "Пантеон русского и всех европейских театров", издаваемого Ф. А. Кони, Некрасов в 1841 г. вел отдел "Летопись русского театра" и до 1845 г. был одним из деятельнейших его сотрудников.
3 Стр. 51. Письмо Некрасова Лорис-Меликову о помощи литератору-демократу Н. А. Благовещенскому не сохранилось. Известно, что благодаря просьбе Некрасова и содействию Лорис-Меликова Благовещенский получил в 1875 г. место секретаря Терского статистического комитета и редактора неофициальной части "Терских губернских ведомостей" (см. ЛН, т. 51--52, стр. 123).